Божий дар. Или все хорошо, что хорошо кончается.

На первые роды я ехала странно и моторошно: только отгуляли свадьбу (вчера) и муж спит сном праведника, что и доказал, послав далеко и смачно, молоденькую медсестричку, пытавшуюся в порыве доброты душевной разбудить его, что б, типа, будущую маму сопроводить в роддом.

Он нормальный, но если спит – лучше не будить. Ей про это сказали, но… она и сама поняла, отскочив от крепкого и продолжительного красочного объяснения простого токаря, которого хотят поднять с мягкой кровати посередь ночи.

А перед этим у меня отошли воды, только я не знала, что это воды отошли. Течет и течет какая-то ерунда- вроде не кровь, ничего не болит, а неприятно. Да и рано еще, через пару –тройку дней 8 месяцев будет.

Жили тогда в общежитии, которое по странной прихоти общажного руководства, по вечером охранялось нарядом бравых молодцов в спецкостюмах со зверского вида лохматым, чуть что рыкающим, монстром в придачу. К телефону простым смертным пробиться было… особенно вечером… Но, мне делать нечего, хоть и стремно, а надо вызывать скорую. Подхожу, бочком, так, что б меня собака сразу не увидел – дурная псина. Говорю:

– Ребята, мне позвонить надо,- ну они мне… нелитературно- утром позвонишь!

То ли от усталости, то ли от страха, обычно я тушуюсь, натыкаясь на хамство, но я им честно и отвечаю.:

– Хорошо, тогда я тут, на лавочке посижу, подожду. Но вы, если что, роды-то принимать умеете? Раз мне в роддом только утром позвонить можно будет…

Конечно, эти бравые… не особенно загорелись желанием смотреть на меня до утра. В смысле, они вообще были бы рады мне такси вызвать, что б только я побыстрее… Пересрали, простите за простоту языка, охраннички. Сами позвонили, сами добились, что б приехали сегодня…СЕЙЧАС, мать вашу!!

И зверя их, страшная и большая, ластится к моим рукам, как разнюхал, что я вот-вот мама (Эта ласковость его, кстати, не прошла, видимо мать у собак- это святое, нашим бы кобелям напомнить иногда собачьи правила.).

Когда приехала скорая не помню, давно это было и боялась я сильно. Меня забрали (без мужа), возили часа полтора от одного роддома к другому: не наш район, у нее прописка временная, сегодня другой роддом дежурный… Часов в одиннадцать вечера приняли меня в… не буду я называть номер, давно было и… да, вы сами поймете.

Дело было в Питере, в начале осени, но холодно уже, бррр. На улице +7 и мокро. В приемной сидела девушка в медицинском халате и накинутой поверх него куртке- дутике голубого цвета. Запомнилось мне. Все как всегда: раздевайтесь, документы на стол, на весы, идите в душевую- мойтесь-брейтесь… А в душевой только холодная вода. Питерско-осенняя (+4), тонкой струйкой… и кафель – скользкий и ледяной. На свет, который только из фонаря напротив окна, я уже и внимания не обращала, после короткого ответа:

– А вы что, лампочку нам запанную принесли?- Причем ответила она без злости в голосе или раздражения, просто поинтересовалась. И температура в душевой и коридоре колебалась от +12 до +17. Ну, с горем пополам, я помылась и побрилась. Спрашиваю, можно ли мне одеть то, что я с собой принесла – холодно же в одной тоненькой ночнушке и тапочках на картонной основе. А мне:

– Чего это? Эти вещи остаются здесь, в палаты с ними нельзя.

– А как же? У меня же воды отходят, мокрая я… и в одной ночнушке…

– За вами врач скоро придет. И вообще, чего вы сюда, в приемную, вернулись? Я врача вызвала, идите в комнату рядом с душевой, подождите его там.

Ема-е, там даже табуретки нет.

Через ЧАС! Я, подложив лапки под попу, постаралась примоститься на мраморную тубу неизвестного мне назначения. Через 2! Вернулась в приемную:

– Девушка, я уже 2 часа тут, я замерзла, ведь мокрая же!

– Чего это вы тут скандалите? Я сказала врачу. Понабежали тут… бормочет себе под нос. (Как про тараканов).

Честно, и до и после я была скромная и стеснительная, но на исходе следующих 40 минут, вышагивания в мокрых рыбьих тапочках и промокшей ночнушке по пустому мраморному квадрату с одиноким глазом фонаря в окне, я… каюсь…

Я вышла через приемную (не глядя и не отзываясь на ее «Стой, ты куда!») в коридорчик, через который меня сдали на скорой, и, открыв маленькое стекло, со всей дури вмазала по кнопке пожарной безопасности…

Пришли, много и быстро, и не только врач, но и много чего еще набежало…

На меня орали, бегали люди, кто-то вычитывал растерянной медсестре в голубой курточке, что, дескать, тут за хулиганство в твое дежурство – весь роддом на уши подняли… А я стояла и просто ждала, когда же тот врач, которому почти 3 часа назад сказали, что прибыла роженица, вспомнит, что он врач…

Меня не забыли, по- моему только для того, что бы я еще чего не отчебучила. Гавкая и косясь отвели на 3-й этаж, выдали одеяльце, которым в жару можно прикрыться, огрызнулись на мое: я же мокрая- замерзну, и указали на кровать, где на жесткой клеенке лежала ветхая до прозрачности простыня и огромная несуразная подушка. Лежи до утра – идиотка.

Я поступила, типа, в роддом.

Не так я представляла себе рождение ребенка, но делать нечего. Легла. Дрожу так, что зуб на зуб не попадает. В палате 12 человек. На этот раз, именно, человек. Одна из девочек уходя в родзал, накрыла меня своим одеялом так, что бы нижнего, которое мне выдали при поступлении, не было видно. Через минуту в палату влетела уборщица, собрала белье с освободившейся кровати, порыскала в поисках одеяла, начавшего меня, наконец, согревать, и ушла, что-то бурча под нос. А я забылась тяжелым сном очень уставшего человека. Очень.

Утром, когда, там у них утро, после одиннадцати, точно, меня позвали на осмотр. Осмотрели. Все мои вопросы проигнорировали вчистую: так собаку осматривают, у которой морда завязана, то есть не страшно, если захочет укусить- все равно не сможет, а в основном, ощущение было, что я, вроде куска говядины, про который решают выставлять на прилавок или того – списать как некондицию. Еще через час пришла медсестра и что-то мне, все так же, без объяснений, вколола, а я провалилась в забытье. Как потом оказалось, на двое суток (девочки говорили, что ко мне периодически подходила медсестра и опять что-то колола, я не помню).

А через двое суток у медперсонала было какое-то празднество, и медсестра опоздала сделать мне укол. С совершенно пустой головой, все плывет перед глазами, я попыталась подняться с постели- в туалет сходить, и нашла что я лежу на какой-то железке (судно). Как только девочки поняли, что я что-то спрашиваю внятно, они поподнимались с кроватей и подошли прислушиваясь. Помогли сходить в туалет, кто-то попросил сухую простынь у медсестер, мне не давали упасть пока я мылась, я вернулась в чистую кровать, постепенно вспоминая кто я и зачем я тут.

Когда, через часа 3, ко мне подошла медсестра с очередной порцией укола, я спросила что мне колят и зачем? Она фыркнула, что мол, врач сказала: еще пару дней на мепробомате полежишь и отправят на чистку в Отто (гинекология знаменитая в Ленинграде), все равно сердцебиения не слышно… Какая тебе, шалаве, разница, в другой раз родишь…

Все, что у меня еще не проснулось, очнулось после этих ее слов мгновенно:

– ДА ПОШЛА ТЫ! Это мой ребенок, он жив и я его рожу. Иди от сюда со своим шприцом, пока сама дозу не получила…

Видимо выражение лица у меня было… и руки, сжавшиеся в кулаки… Ее ветром сдуло. Потом пришла акушерка, разругалась на меня, но тут вступились остальные роженицы – типа как так можно, она же человек, мы-то с постоянно пропиской, а если вопросы начнем задавать, когда из роддома выйдем? Мне сказали – ну, и лежи себе, дура. И ушли.

А я, я осталась растерянная, испуганная тем, что и в правду, девочка моя (я тогда еще не знала, что девочка) не двигается внутри, а, ведь пиналась, будь здоров, до самого последнего дня. И что делать? Ко мне стеклись почти все. Спрашивали, успокаивали, а потом начали рассказывать, как у них это происходит: схватки, ощущения и т.д. И посоветовали мне представить, что и у меня все это вот-вот начнется, а еще посоветовали говорить с ребенком и дышать правильно – это одна из них, Света, она инструктор по аэробике – у нее это третий ребенок будет, В общем, не дрейфь – хочешь родить – родишь, и, если судьба- все будет хорошо. Я лежала, дышала, напрягалась, как будто у меня и правда схватки и, через почти час, я ее почувствовала, схватку, а потом и доченька начала тихонько меня толкать. Я сразу поняла, что это не схватки, а она. Не знаю как, почувствовала.

К вечеру схватки стали чаще и сильнее, а к ночи и вовсе, так начало выкручивать, что я больше молча лежать не могла (Это я теперь знаю, что можно и нужно было ходить, на двух ногах или на четвереньках. Можно и нужно – что бы не застаивалось там ничего, и схватки так проходят легче, и плод разворачивается как надо, без проблем, а тогда…). Я начала кричать, прибежали медсестры, сказали опять же, что я истеричка и дура и отвели в дальнюю палату, что бы я рожениц не будила своими воплями. Извинилась я перед девочками потом- орала громко, аж стыдно… утром стало. Было так больно, что я просила у медсестер хоть что-то сделать с этой болью, но они только ухмылялись – тебе, дуре предлагали в Отто… и я замолкала, К полуночи, я поняла, что схватки уже повторяются чаще, чем раз в минуту (огромные светящиеся часы над входной дверью в каждой палате для рожениц).

Хоть я и успевала за эти несколько секунд глубоко и пользительно поспать, но мне (опять же, девочки) сказали, что чаше чем раз в минуту – это значит- пора. Я сказала об этом кому-то в коридоре – меня проигнорировали, сидели у столика с дежурной лампой, что-то обсуждали…с кофе и хихиканиями… Я пошла в свою первую палату, где в дверях меня встретила все та же Света, она прислушивалась что ли. Или это был мой ангел хранитель в тот раз. Она взяла меня за руку, довела до столика, хлопнула по столу ладонью так, что одна из чашек упала, и остатки кофе пролились на бумаги и на пол, и сказала очень тихо, но легко прекрывая их визги:

– СЕЙЧАС. ЗАВИТЕ АКУШЕРКУ. Или я вам помогу работать дальше с пользой для общества… в морге, где вам, холодным, и место.

Замолчали сразу. Через секунду одна из них куда-то метнулась, потом появилась дородная тетка в халате, которая, только глянув на меня, в очередной раз скрученную уже потугой, как оказалось, рявкнула:

– В родзал! И зашагала, мимоходом остановив мою выручалочку – Девонька, дальше мы сами.

В родзале, я опять почувствовала себя куском говядины, который окружающие считают еще и бешенным – меня привязали, что-то делали, потом велели тужиться, потом принесли мою карточку и акушерка заорала- Ей же нельзя рожать- она же почти слепая… ей кесарево надо!

На эту фразу я только рассмеялась коротко и истерично, мне было уже практически все равно, но я замотала головой- сама рожу. А потом меня разрезали во время одной из потуг- я почувствовала, что меня разрезают скорее по звуку рвущейся плотной ткани, эту боль на фоне всего остального я как-то пропустила, и моя доченька выскочила из меня как огурец из банки. Хоп, и она уже на руках у акушерки.

Скрученная, синяя, обвитая пуповиной несколько раз. Ее размотали, прочистили ей ротик, сказали мне – Девочка! сунув в самые глаза ее синюю писю. А я, что я могла сказать: девочка, тоже хорошо, хоть я и ждала мальчика. Потом мне опять сказали тужиться, я не поняла зачем, но акушерка за что-то дернула, и из меня вышел послед, как потом оказалось, в два раза крупнее моей дочки. Все хорошо.

Только, вот доченька не кричала. Ее и переворачивали вниз головой и хлопали ей по попе- молчит. Я приподнялась на локтях и скрипнула что-то типа: все равно вы ее взвешивать собирались- положите на весы: в родзале +12, весы- железные, она- мокрая, так что пеленка не спасет, а от такого холодового ожога, кто угодно заголосит. Так и оказалось. Положили- размявкалась… Я расслабилась было, но кому-то захотелось сказать последнее гадкое слово: – Чего улыбаешься, все равно она у тебя ходить нормально не сможет, эк ее скрутило, да и мозгами, вряд ли похвастается, сколько суток она у тебя без воды, на кислородном голодании просидела? 8-мимесяная…

Я была уставшей, вымотанной болью и страхом, расстроенной и… злой:

– Хрен вам! У меня родилась замечательная девочка. Вы еще завидовать мне будете.

Они махнули на меня рукой. Потом вывели (с разрезом, из которого не переставая шла кровь) в коридор, я там постояла минут 5, пока кто-то не заметил, что я пачкаю полы и мне подкатили каталку- ложись и с размаху плюхнули на живот ледяную грелку- держи. Грелку я сняла, как только медсестра отошла на пару шагов. Меня трясло от холода и усталости – в палате хоть одеяло было, люди надышали, а в коридоре вон, медсестры в свитерах и шерстяных жакетах ходят… Я забылась…

Когда пришла в себя- на часах в коридоре было 1-02. Не знаю когда моя дочь родилась – врачи записали 10-е сентября, а как оно было действительно, кто его… Около 3-х часов появилась врач, меня отвезли в процедурную и зашили. А еще через полчаса отвели на 2-й этаж, где были мамочки. И я, наконец, заснула.

В 6 утра, будя новоявленных мамочек, по палатам прошли медсестры, напоминая о сдаче анализов и о том, что скоро время кормления наших божьих даров. Все засуетились, кто в туалет, кто к умывальнику. По палатам прошли и помазали всем соски зеленкой. Ждем малышей. Привезли. Кулечки с губастыми мордашками. Такие… нет, милые не подходит, они были… чудесные, как самые расчудесные чудеса.

Всем привезли, а мне – нет. Я вышла в коридор, поймала одну из пробегавших белых хлорированных птах и спросила:

– Где моя дочка?

– А я почем знаю. Идите в палату, мамочка. – Я задержала ее за руку – Девушка, у кого мне спросить, почему мне не привезли ребенка на кормление?

– Все равно пока молока у вас еще нет, чего вы спешите!- взвизгнула она и попыталась выдернуть руку

– У кого мне про это спросить? – я повысила голос.

– Что вы тут шумите, мамочка, раз педиатр решила, что с кормлением можно подождать, значит так и надо.

– Где ее найти? – я не отпускала ее халат.

– Да, отстаньте вы! – она выдернулась, а я как сомнамбула сделал шаг к столу, на котором стояли анализы рожениц и широким жестом смела ВСЕ на пол. Затем очень тихо повторила

– У кого мне спросить?

Банки, в которых была утренняя моча и осколки банок еще дребезжали, а ко мне спешили вчерашняя акушерка и еще пара медсестер.

– Чего буянишь? Мало вчера нам хлопот доставила?

– Извините, что не согласилась со смертью моей ЖИВОЙ дочери. Почему мне ее не принесли на кормление?

Наверно они поняли, что дальше будет хуже. Кто-то сходил за детской врачихой, она что-то мне строго выговаривала, но меня переклинило… Минут через 10 из палат начали высовываться женщины, живо интересующиеся причиной скандала.

В итоге выяснилось, что они НЕ МОГУТ спеленать в приличный кулек мое скрученное чудо.

Как мне удалось убедить их, что я смогу… сама не понимаю – это уже какая-то другая энергетика, но меня провели в отдельный бокс, я помыла руки, одела повязку и халат. Принесли ее.

Света говорила мне не пугаться, что маленькое чудо в распеленатом виде больше похоже на паучка, у которого есть животик, очаровательная человеческая мордочка и много ручко-ножек, которые все время выпутываются и перемешиваются…

Но это было… как-то… синяя, руки и ноги скручены так, что проще взять двумя пальцами за спинку и потрясти в надежде, что оно само как-нибудь распутается… и оно плакало.

Я попросила открыть воду в кране, холодную и залепить чем-нибудь пуповину, понадежнее. Не помню, что бы кто-то что-то мне говорил тогда поперек, по-моему, всем было интересно, как же я ее распутаю. А я сунула ее с головой под ледяную питерскую воду на несколько секунд. Все ахнули, я тоже- вода обожгла руки как кипятком. Потом я положила ее, замолчавшую от того, что дыхание перехватило, на байковую пеленку под красную лампу. Через пару секунд она тихонько захныкала, видимо не рискуя начинать плакать громко, вдруг опять в воду… и… распуталась – после холодной воды всегда по телу набегает горячая волна. А я, уловив этот момент рявкнула – запеленывайте как надо, пока можно. Я не умею.

Медсестры, АБСОЛЮТНО МОЛЧА, запеленали доченьку и я, забрала ее в палату, сказав, что верну, когда она наестся… Пришла, легла, посмотрела в эти хлопающие абсолютно не сердящиеся на меня глаза и дала грудь. Сосок был больше чем ее ротик, даже распахнувшийся не хуже чем у змеи- птицееда, но она, со второй попытки засосала все, что влезло, по-моему, до самых гланд и начала сосать…

Такая волна нежности… сродни оргазму… я потом вспоминала этот момент много лет подряд. Я люблю рассказывать, но сравнить это ощущение первого кормления первого ребенка… не с чем. Нет слов. Не придумали, или я их знаю слишком мало…

Скорее я что-то сравню с этим чувством, как с эталоном, с вершиной экстаза. Когда ВСЕ УЖЕ ХОРОШО ТАК, ЧТО ЛУЧШЕ НЕ БЫВАЕТ.

Да, сейчас этому своенравному чуду почти восемнадцать лет, и иногда я думаю, что было проще, если бы у нее, и впрямь, мозгов поменьше было. И динамики, вечно ее где-то носит. Но это я так, брюзжу.

Вторые мои роды, которые случились через 10 лет, были полной противоположностью… Если вам будет интересно, я расскажу.

www.baby.ru/community/view/126563/forum/post/226760/