Как (не) сделать из учебы каторгу, как не погубить ребенка

Елена Фетисова о том, как мы, родители, собственными руками губим души собственных детей, требуя от них высоких достижений в учебе:

С началом учебного года множество семей с детьми становятся несчастными одинаково: «За тетрадку не посадишь!» — «Буквы просто видеть отказывается, не то что учить…» — «Больше минуты ничего не заставишь раскрашивать!». Это не жалобы мам первоклассников или «подготовишек». Это отрывки реальных диалогов тех родителей, чьи трех- и пятилетние дети посещают развивающие занятия.

Число развивающих детских студий, центров и клубов растет в крупных городах с каждым месяцем и однажды, возможно, посоперничает с количеством салонов красоты. Мера родительского усердия по «стоянию над душой» при закрашивании развивающих картинок порой поражает. А вот растет ли в начальной школе число высокоразвитых детей-интеллектуалов с широким кругозором и большими познавательными амбициями?

Мне не придется даже статистику по-школярски «гуглить» — у меня пока хватает отзывов педагогов. «Нет, по сравнению со средней и старшей школой в начальных классах дети еще ничего…» — а голос уж очень раздумчивый у говорящего, особенно если он не в «крутой» гимназии преподает. Иногда такое «ничего» означает лишь, что в классе пока не ругаются матом, не пытаются применять силу к учителю и даже добровольно руки поднимают. Сколько ни рассуждай о развале школьной педагогической системы, нельзя не заметить, что многие дети уже приходят в эту систему какими-то изрядно покалеченными. «Становится меньше детей с горящими глазами», как заметила одна учительница.

Я сейчас не стану рассуждать о дошкольниках, которыми родители просто не занимаются, сажают перед «теликом» и покупают компьютер или тетрис (или не знаю уж, как это теперь называется), чтоб не мешал, сидел в своей комнате. Или в садик «сдают» первый попавшийся, лишь бы взяли, а чем там наполняют детский досуг – уже не важно.

Меня все больше интересует способность к учебе тех детей, которыми до школы как раз занимаются, и не как-нибудь, а весьма ответственно: водят на занятия, «делают уроки», трепетно отслеживают успехи. Я вот рискну предположить, что результат больших усилий может сильно не оправдать ожидания.

Нет, я не хочу заявить о «вреде раннего развития». О «вреде» его, как и о «пользе», написано до меня немало. Сейчас я убеждена, что раннее развитие – прекрасная вещь, если подразумевать под ним способность родителей как можно раньше увидеть в своем ребенке личность, готовую к интересному диалогу. Немного об этом я уже писала.

Раннее развитие как самоотверженная готовность мамы «таскать» чадо в специализированный центр – это тоже весьма неплохо, если только приступ самоотверженности не случается слишком рано, когда ребенку в силу возраста еще надо бы сидеть дома да ворковать с родственниками, а не ходить без нужды по чужим помещениям и чужим людям.

Если ребенку уже исполнилось года четыре или хотя бы три «с хвостиком» – что плохого в том, чтоб полчаса поиграть с педагогом в небольшой компании на специальном занятии? Развиваются важные социальные навыки: слышать чужого взрослого (в будущем – учителя), добровольно уступать соседу право отвечать на вопрос или первым входить в учебный зал, не забывать карандаши под столом, не кидаться с криком: «Дай поиграть!» на все подряд чужие машинки. Особенно это актуально для детей, не посещающих детский сад.

А родителям «развивайка» дает возможность лучше оценить задатки ребенка. Понаблюдать, какое занятие вызывает наибольший восторг. Если при рисовании ежика дитя «творит», как завороженное, а в музыкальном зале капризничает, ищет повод поплакать и выйти – можно сделать вывод, что пока явно рано мечтать о карьере музыканта для своего чада, зато можно навести справки о хороших изостудиях поблизости. Дальнейшие наблюдения позволят понять точнее: нравится или не нравится ребенку только педагог, или самый род его деятельности?

Но почему-то большинство родителей, записывая дитя на ранние занятия, мечтает совсем о другой «пользе» от них. Для них это – возможность создать крепкий фундамент для будущей школьной учебы, вырастить круглого отличника за два года до первого звонка. «В школах сейчас требую-уут…» — пугают друг друга бабушки и мамы в коридорах развивайки и делятся рецептами: как заранее заставить дитя «учиться» и «слушать учителя».

Одна мама жаловалась на полном серьезе, что уже месяц почти не гуляет с ребенком – слишком много времени уходит на то, чтоб «усадить» и выполнить домашние задания, «и все равно хвосты остаются». У ребенка, к слову, хронический бронхит – ему надо не гулять, а просто жить на свежем воздухе, но учеба…

Думаете, это здоровье приносится в жертву интеллекту? Если бы! Здоровье приносится в жертву стойкому отвращению к процессу учебы, который с вероятностью в 99% выработается у такого юного каторжника. Потому что процесс, который мог бы быть захватывающе-увлекательным, с родительской помощью превращается в поле скандалов, упреков, жесткого принуждения и отвратительной самооценки. Каждое явление из перечисленного и в одиночку для ребенка крайне неприятно, а уж единый фронт из такого безобразия просто не оставляет ему шансов сохранить хотя бы какой-то познавательный интерес.

Обидно то, что в хороших развивайках педагоги-то как раз понимают, что приходят на работу в основном для того, чтобы немного с детьми поиграть, пообщаться и заинтересовать чем-то новеньким, «порекламировать» процесс познания, активизировать познавательные процессы. Потом они дают им возможность еще и дома поиграть в домашнее задание, задав написать десяток букв и раскрасить пару картинок, но дома… Дома маме не до игры!

«Десяток букв? Это мало! Мой и сотню напишет как курица лапой!» — «Я сержусь, говорю: старайся – и все без толку» — «Говорю: учитель отругает — а ему и дела нет» — «Мы по часу одну строчку пишем…». Это – фразы-убийцы. За ними горы трупов жестоко убиенных интересов, способностей и талантов.

Открытым текстом говорить маленькому ребенку, что учеба – это тяжелая и нудная каторга, где он ежесекундно будет чувствовать себя полным ничтожеством с руками, которые «не оттуда растут» — это тяжкое педагогическое преступление.

Потому что познание – это феерически интересно. Это несложно (потому как феерически интересно). Это приятно. Это повышает самооценку и дает радостное чувство: я могу! Я знаю! Я расту! Это – полет для творчества. И это главное, что должен вынести ребенок из любой развивайки, а ради этого можно и половиной домашних заданий пожертвовать, лишь бы ребенку интересно и радостно было их выполнять.

Не так давно моя мама открыла мне секрет, что в первом классе у меня был ужасный почерк, и учительница даже немного прессовала за это «мамашу». Я категорически не помню, чтоб у меня были такие проблемы, но я помню, что очень любила школу. Потому что маме хватило такта не «дрессировать» меня, сажая со скандалом на полдня за прописи, а читать мне книжки и дожидаться, когда учитель заметит у ребенка какие-нибудь другие способности, кроме чистописания.

«Нет-нет, это вы не известно, про каких детей говорите, а над моим надо сидеть и сидеть, иначе он вообще ничего не усвоит». Вот такой подход – это тоже преступление. Просто удивительно, откуда у многих родителей такая искренняя вера в неспособность собственного ребенка к умственной деятельности.

Помните, как в год с небольшим малыши начинают с увлечением примерять взрослую обувь? А представляете, о чем это говорит? Это значит, что в их годовалой голове прошел процесс мысленного выделения предметов одного класса (обуви) из ряда других, определение их назначения – ношение на человеческих конечностях, причем именно нижних, поиск пары одинаковых предметов из всего класса обуви, контроль за их перемещением из тумбочки на детские конечности… Научная деятельность, можно сказать.

А Корней Иванович Чуковский целую книгу, например, («От двух до пяти») написал о том, какие дети талантливые лингвисты, проиллюстрировав множеством примеров глубину постижения детьми законов языка.

Так зачем же записывать собственных чад в лентяи и тугодумы? Зачем стоять над душой и требовать «старания» при написании закорючек, которые преподаватель показывает им пока просто для интереса, для игры, а вовсе не для каторжного труда? Старание вообще может сопровождать только произвольную деятельность по достижению определенной цели. У дошколят еще не сформирована способность к длительной целенаправленной деятельности. Поиграл пять минут в то, что «зацепило» — и слава Богу, отпустите с миром, не прививайте отвращение к буквам и всему остальному.

Вообще ничего не зацепило? В четыре или пять лет это еще ни о чем «ужасном» не говорит. Если уж очень страшно, что ребенок «до сих пор не запомнил букву Ф!», пусть лучше мама чечетку станцует, подбоченившись в виде буквы Ф, чем заставляет три строчки ее прописывать – больше будет и позитива, и толку. С пользой выполненное задание – это то, после которого ребенок ноет: «Ну давай еще одно, ну мама, ну пожааалуйста».

А он обязательно будет так ныть (проверено), если с самого начала мама скажет не: «Ну-ка, давай, старайся, надо все сделать. Посмотрим, на что ты способен» — а предложит: «Тут вот Мариванна разрешила – если мы захотим – раскрасить в тетради картинку и сделать одно интересное задание. Сделаем? Ух ты, как раскрасил-то здорово!». А «приучать к труду» палочными методами раньше, чем ребенок в силу возраста сможет понять цель такого труда – занятие скорее вредное, чем просто бессмысленное.

Источник: Фома.ру