КАК МЫ СТАЛИ РОДИТЕЛЯМИ

Прежде, чем вы прочтете эту историю, объясню, что пишу я её не ради тщеславия и не для того, чтобы вызвать у читателя слёзы умиления, а с одной лишь целью — ободрить и поддержать тех людей, которые хотят подарить ребёнку семью, но по тем или иным причинам сомневаются в том, что им такое под силу. Итак, 12 февраля 2008 года я стала мамой. Произошло это событие не в родильном доме, а на заседании районного суда г.Ачинск поселка Большой Улуй. По решению суда одномесячный Лев словно заново родился на свет, а история моей жизни перестала быть только моей, она стала нашей историей..

Вот и я, вдохновленная примером других, хочу рассказать, как все было у нас. Извините, что очень долго и довольно занудно, но когда начала писать, поняла, что короче не получается.

Как мы решили усыновить...

Начну с того, что я по жизни не очень счастливый и везучий человек. Я всегда хорошо и с удовольствием училась, поступила в  ВУЗ, вышла замуж за любимого человека. Спустя два года после свадьбы мы с мужем решили, что пора становиться счастливыми родителями. Как и многие стали проходить обследования. И тут мы столкнулись с трудностями. На УЗИ у меня обнаружили опухоль на яичнике. До сих пор помню глаза врача, как она, исследуя опухоль, удивлялась: «Сколько работаю, второй раз в жизни такое вижу». Видимо заметив испуг в моих глазах, она пояснила: «У вас просто большая киста на яичнике, сделаем операцию и все…   ». «И все» было сказало с какой-то жалостью. «Но я ведь смогу родить ребенка?!» поинтересовалась я. «Да-да» сухо ответила она. Я подождала, когда она впишет результат УЗИ в карту, спросила что мне дальше делать и вышла. На прием мне было назначено прийти в понедельник к 8 утра. Я приехала в больницу к 9.30, тк были пробки и больница находится далеко. В фойе больницы меня встретила мой гинеколог, заведующая и врач, которая делала мне УЗИ. Они сразу накинулись на меня как коршуны на добычу, гинеколог снимала шубу, заведующая кричала что я не ответственная, специалист по УЗИ пыталась ее успокоить и все повторяла: «Не кричите на нее, ей еще столько предстоит пережить». Меня уволокли в кабинет к заведующей и тут мне сообщили, на тот момент я думала самую страшную новость в моей жизни. Заведующая курила и без всякой жалости и сожаления в голосе сообщила: «Яна, вам жить осталось максимум месяц. Вы сами в этом виноваты. Почему вы не обратились за медицинской помощью раньше? Что за молодежь глупая пошла?» Я пыталась оправдаться, что я не к ним первым обратилась, что я уже 5 лет хожу по врачам, и все говорят, что все нормально, что я абсолютно здорова. И сейчас все ошибаются!!! Мне тут же в прямом смысле слова заткнули рот и стали выписывать направления на анализы. Вручив мне бумажки, пожелали удачи и сказали: «Вам неделя на все про все. Через неделю ждем вас здесь в 9 утра с вещами. Будем резать. Не подыхать же вам.» Я выбежала в слезах, да что там в слезах, я была в истерике, я была в шоке. Рассказала все мужу. Он молча посадил меня в машину, накричал на меня, что всем верю и что я дура, ведь врачи всегда так пугают. Я не привыкла к такому отношению, отвернулась к окну и стала оплакивать свою жизнь. Мы ехали домой, а я смотрела на людей мелькавших за окном и злилась. Ведь они живут, а я умираю… Прокручивала моменты своей жизни и понимала, ведь я еще так молода, у меня все впереди! Ведь мне дали шанс выжить и я должна все успеть сделать. Ведь после операции я буду мамой, у меня будет ребенок!!! На следующий день мы бегали по больницам и сдавали анализы. Ровно через 4 дня все было готово. В назначенный срок я стояла в приемном отделении с вещами и настроем, что все будет хорошо!

 Это было 7 ноября 2007 года. Меня положили в больницу. Через три дня должны были делать операцию. За день до операции поздним вечером ко мне подошел врач и пригласил в кабинет. Я пошла за ним. Оттуда я выбежала в слезах, с уверенностью, что все врачи дураки и ничего не понимают в чувствах пациентов и с твердым намерением уйти отсюда. Забежала в палату, выплакалась, рассказала соседкам по палате. Они убедили меня остаться и пойти утром на операцию.

9 ноября 2007 года я шла по коридору на операцию, все еще лелея надежду стать матерью.  Легла на стол, включили лампы, привязали руки, ноги, одели маску и… Очнулась я только на следующий день в палате, рядом были мама и муж. Я радостно стала рассказывать, что у меня ничего не болит, наконец-то все кончено, теперь я буду мамой! Самой лучшей мамой!!! Мама улыбалась, муж тоже. Ведь они пришли поддержать меня. Они знали что для меня все кончено, я не буду матерью никогда… Зашел врач. Теперь я все знаю. Знаю, что я никогда не рожу собственного ребенка, что у меня железистый рак 2 стадии, что мне предстоит химиотерапия и что это только начало моего лечения. Слез не было, совсем не было, образовалась пустота внутри и никого не хотелось видеть. Кому я теперь нужна? Мужу? Маме? Маме мы всегда нужны, в любом состоянии. А вот мужу? Зачем ему больная жена? Ведь он может иметь детей!!! Что я могу ему предложить? Ничего, кроме развода. Почему он тогда не дал мне развода, я поняла спустя год. Причина проста- жалость! Дальше были курсы химиотерапии и отчаянная борьба за выздоровление. Жизнь была невыносимой. У меня, что называется, ехала крыша. Кто был в моей ситуации, тот поймет. Все удивлялись, как я, такая молодая (а мне всего было 23 года) так могу противостоять болезни и где я нахожу силы и столько оптимизма?! Я улыбалась, смеялась, не показывала никому как мне плохо. Я считала что меня уже никто не поймет, ведь я отличаюсь от них, я спорила с врачами по количеству курсов. «Ведь следующий год будет крысы, а это мой год и я буду здоровой! У меня все будет хорошо!» говорила я, улыбаясь и где-то в глубине души надеясь на это. Улыбалась, только ради мамы, ведь я видела, как она переживает! А мама пыталась вернуть меня к нормальной жизни. После нового года она предложила усыновить ребенка. Я согласилась. Она собрала все документы, я отнесла их в опеку. Думала что все это не скоро еще решится. Но в этот же день мне предложили съездить и посмотреть малыша. Я сказала подумаю. Вечером мама переговорив со всеми родственниками решила поехать смотреть на ребенка. Мне утром нужно было ложиться на очередной курс химиотерапии. А мы поехали смотреть на малыша.

Первая встреча

С дрожью в коленках я вошла в палату роддома. И вот нам выносят: рыжий, маленький… кривоногий… Он у меня не вызвал никаких эмоций. Его положили на стол, и мне вдруг его стало жаль: лежит на твердом. Взяла его на руки. Тепленький, мягкое пузико, голубые-голубые глаза…
Ребенок как ребенок, никакого «ёканья» я не ощутила. Но врачи, заведующая и медсестры – все, кто был в палате, в один голос говорили нам: «Вы посмотрите, какой хорошенький! А какой здоровенький! А какой спокойный!»

Мы не выбирали ребенка – не представляю как «выбирать», не кролик же это на рынке. Не стали ждать «здоровенького и красивенького». Согласились не глядя – да и глядеть было не на что. Крошечный мальчик; с головой совсем без волос, покрытой венозной сеткой.

Через неделю мы поехали с мужем к почти уже нашему сыну. Скажу сразу, что муж не проявлял особого интереса к ребенку, ему просто было все равно. Он согласился поехать, потому что мама моя не смогла отпроситься с работы. На этот раз я ехала к своему сокровищу абсолютно счастливая! Мне было не важно, что муж давно мне изменяет, что он частенько не ночует дома, с друзьями проводит гораздо больше времени, чем со мной, что я давно для него не умница и красавица, а просто « Колобок» (у меня после химиотерапии выпали все волосы и я ходила в парике).  Я впервые почувствовала что я должна жить и что я хочу жить! Вторую встречу с ребенком я  не смогу описать, потому что получится либо слишком банально, либо слишком пафосно. Скажу только, что мне было очень легко на душе от того, что не пришлось выбирать. Чуть позже мне пришла в голову мысль, что детей не выбирают, их ВСТРЕЧАЮТ. Я просто встретила своего сына и приняла этот дар Божий без лишних вопросов и сомнений.

Суд идет

Суд назначили очень быстро – нам в этом помогла специалист опеки. И прошел суд тоже быстро, минут за пятнадцать. Итак, 12 февраля 2008 года я стала мамой. По решению суда Филимонов Игорь Михайлович стал Фёдоровым Львом Викторовичем. Я не изменяла дату рождения. Ведь ему всего был месяц. На прощание суровый на первый взгляд председатель суда искренне пожелал нашей семье всего самого-самого доброго.
Домой

Провожали нас напутствиями, поцелуями, долго махали руками из окон, все радовались и желали нам счастья. У выхода новоиспечённый отец принял из моих рук долгожданного сына и бережно понёс его к машине. Дома взволнованная бабушка встретила нас со слезами радости и целовала-целовала-целовала сонного Левку, а он смешно морщил нос и то и дело расплывался в улыбке. Он понимал, что приехал домой...

Первые три дня у меня было ощущение, что все это не по-настоящему, сейчас все исчезнет и жизнь опять пойдет по-старому. Я ходила как ошалевшая. Как-то быстро все произошло. От первого похода в опеку и до того, как я забрала Левика, прошло меньше месяца! За время беременности хоть привыкаешь постепенно к мысли, что ребенок будет, а тут раз – и в дамках.  А через неделю мне уже казалось, что это я его родила, по крайней мере – он был со мной с первого дня своей жизни. Я даже понять не могла, как он мог не понравиться мне в первые наши «смотрины». Я очень рада, что нашла сына. Сейчас смотрю на Левчика и думаю – такой замечательный мальчик! И теперь он мне такой родной! Такой мой! Не передать словами… Он так на меня похож – и манерами, и предпочтениями. Наблюдаю за ним и не перестаю удивляться. Даже в мелочах. Ну, например, у нас полностью совпадают гастрономические вкусы: он не любит каши и обожает макароны, не ест борщ и очень любит молочный суп – и я так же! Возможно, я несколько преувеличиваю значение этих мелочей, но они очень нас сближают.

У меня всегда в жизни так: или все удается, или если не удается, то оказывается, что это к лучшему…

 Новая жизнь

В 2008 году я развелась с мужем. Не буду описывать нашу жизнь после развода. 11 февраля 2011 года, я второй раз вышла замуж. Теперь наш Лева грезит сестричкой. Причем ему нужно исключительно блондинка и только Соня. Только в крайнем случае имя может быть другим, но сестренка должна быть совсем маленькая. И точка. Будем искать.

 Сейчас мы готовимся к удочерению девочки или двойни. Я ни боюсь пресловутых «генов», наследственности или болезней. Всех этих стандартных страхов у меня нет. Болезни могут появиться и у кровного ребенка, абсолютно здоровых детей сейчас вообще рождается мало. И не обязательно пить, курить и колоться, чтобы ребенок родился больным, – к сожалению, это случается и у вполне нормальных родителей. Не говоря уже о том, что многие болезни могут появиться и позже. Боязнь «генов» меня вообще всегда «умиляла». Я понимаю, когда «плохих генов» боятся аристократы, из поколения в поколение блюдущие чистоту крови. Но у подавляющего большинства нашего населения такой «коктейль» из этих самых генов! Поэтому не исключено, что у приемного ребенка наследственность может оказаться получше, чем у приемных родителей. Ведь она определяется не только родителями и бабушками-дедушками, но и всеми предыдущими поколениями. К тому же наследственность не определяет, кем станет человек; она может только увеличить предрасположенность к чему-то, и то ненамного. Иначе алкоголики рождались бы только у алкоголиков, а профессора – только у профессоров.

На таких, как мы, люди смотрят как на сумасшедших, либо как на героев. На самом деле мы не те и не другие, мы реально взвесили свои силы и возможности. Мы фактически ничем не жертвуем: появление второго ребёнка, в отличии от первого мало изменит уклад нашей жизни."

Заключение

Родить ребенка и стать приемной матерью – две большие разницы. Потому что зачать в любви, выносить, любя его уже в утробе, пройти муки родов, выкормить, поднять с первых дней – это одно. А полюбить чужое тебе дитя, несчастное, брошенное, одинокое, но ЧУЖОЕ так, чтобы оно стало ТВОЕ, – это другое. В первом случае нас гонит инстинкт. Во втором – это большая ДУХОВНАЯ работа, это ответственность – совсем иная, нежели перед биологическим дитем.