ИСТОРИЯ ПРИЕМНЫХ РОДИТЕЛЕЙ.

Дети: Даниил и София 11 лет, Константин и Александр 9 лет, Анастасия 6 лет, Елизавета 4 года, Васса 2 года.

— Вы замечали, что чем больше детей, тем больше удивленно-непонимающих взглядов ловят на себе родители?

— Критическая цифра — пять. Когда пять, окружающие думают, что это произошло случайно, а когда больше, все понимают, что это осознанно, и недоуменно поднимают бровь. У нас получилось так: сначала родился наш самодельный веселенький мальчик, с которым мы познали все прелести родительства, какими любят пугать будущих мам: он не спал ночами, орал круглосуточно, жил только на руках. Но когда ему исполнилось полтора года, мы поняли, что ребенок вырос и теперь можно немножко выдохнуть. В это время как раз искали приемных родителей для троих детей: их нельзя было разделять, потому что они братья-сестры. Я пришла к мужу в 12 часов ночи и сказала: «Скажи мне, что мы не можем их взять». На что он ответил: «А почему не можем?» И мы их взяли.

— Муж уже тогда был священником?

— Да. И мы сразу хотели много детей, то есть пять и больше, и понимали, что, если к одному возьмем троих, это все еще не будет наш предел. Мы оформили все документы, поехали в дом ребенка и привезли детей к себе. Так у нас оказалось две пары близнецов: среди усыновленных были близнецы трех с половиной лет и их младший брат, которому на тот момент был год с небольшим, то есть он оказался как бы братом-близнецом нашему сыну. По прошествии года дети пришли ко мне и сказали, что одна девочка и три мальчика — это очень несправедливо, поэтому нужна еще девочка. Папа в этой истории был на стороне детей, так что мы поехали в тот же дом ребенка и взяли девочку.

— Дети знают, кто усыновлен, а кто рожден вами? И не является ли это поводом для ревности?

— Знают. Вопрос о ревности возник один раз, когда ко мне пришла делегация детей и потребовала сказать, кого из них я люблю больше всех. Я им честно сказала, что больше всех я люблю их папу. Дети подумали и ответили: «Точно. Мы тоже». И ушли. Конечно, ревность среди детей есть. Больше всего они всегда ревнуют к самому младшему, но особенно болезненно реагируют на младенца приемные. Все дети приходят и спрашивают: «Ты его катаешь, а меня ты катала? А какой у меня был стульчик? А одеялко?». Кому-то я могу сказать: «Вот этот стульчик и был — мы же тебе его купили», а кому-то отвечаю: «Я не знаю, какой ты был в год. Хотела бы знать, но не знаю».

— Вам часто удается побыть одной без детей?

— Нет, но если папа говорит: «Мама моя на десять минут», то никто из детей нос в комнату не сунет, а если сунет, то быстро будет выставлен за дверь. С этим у нас строго благодаря папе. Эти десять минут он просто со мной поговорит, накапает мне валерьянки, успокоит, и тем самым даст возможность всей семье прожить вечер без приключений. Я сама с этим не справляюсь — с тем, чтобы закрыться в комнате и отдохнуть от детей хотя бы пять минут, а вот он умеет это устроить. Я все время дома, и, наверное, поэтому дети уверены, что мама принадлежит им в любое время дня и ночи. А папу так не построишь, и если он сказал «не сейчас», значит, точно не сейчас. Спорить с ним бесполезно.

— Как вы восстанавливаетесь?

— За десять минут в одиночестве, закрыв дверь. И даже если двое младших в это время пускают кораблики в раковине, то при убранных спичках и ножах ничего совсем страшного с ними не случится. А лужу старшие вытрут. Во всяком случае, если я пятьдесят раз попрошу, на пятьдесят первый они с некоей долей вероятности это сделают.

— Они по дому много всего делают?

— Да. Это идет от папы. Он считает, что есть много неженской домашней работы. В частности, мыть полы. Пару раз он сам их помыл, потом объяснил мальчикам, как это делать, и теперь это их обязанность, как и вкручивать лампочки. В реальности — если надо забить гвоздь, я без проблем это сделаю, но сейчас уже есть большие шансы, что у меня перехватят молоток. У нас дома трудятся все, иначе просто не выжить. Даже маленькие. Конечно, всем постоянно приходится напоминать об их обязанностях, но это легче и правильнее, чем делать все за них. Старшие у нас помогают так: один кормит собак, другой — кошек, третий разгружает посудомойку, а четвертый достает и развешивает на сушку постиранное за ночь белье. Через неделю — меняются. Вот и получается, что, с одной стороны, все все умеют, а с другой стороны, им их домашние обязанности не надоедают.

— Чего детям никогда и нигде нельзя делать?

— Нельзя устраивать истерику. У нас с этим были проблемы: из-за того что дети приемные, у них истерика долгое время была способом обратить на себя внимание. Настоящая истерика. Не валяние на полу в магазине с воплями «Купи мне!», а когда ребенок синий, ему не хватает кислорода, он бьется и не может сам выйти из этого состояния. Нам пришлось учить их выходить из истерики: выравнивать дыхание, тормозить самих себя. Научили. Но все равно я истерик ужасно боюсь, и они запрещены в принципе, так что любая попытка выйти из равновесия где-то вне дома прерывается единственно возможным образом: мы все садимся в машину и едем домой — сразу и без разговоров. Мы это несколько раз делали, так что они знают, что это не пустая угроза.

— С появлением каждого следующего ребенка у вас менялся взгляд на то, как вы хотите воспитывать детей?

— Конечно. С первым ребенком мы начитались всяких прекрасных книжек про то, какие родители должны быть мягкие, как должны следовать за малейшим изгибом психики ребенка, и в результате получили совершенно чудесного мальчика, который меньше всех из всех детей признает чей бы то ни было авторитет, наименее дисциплинирован, наименее послушен, и у него сейчас больше проблем, чем у других детей.

Когда мы взяли первых приемных детей, то быстро поняли, что с двумя парами близнецов — два по три с половиной года и два по полтора — либерализм просто не работает. И тогда мы все быстренько стали очень дисциплинированными. Просто чтобы выжить, потому что у меня даже не было достаточно рук, чтобы всех детей на улице взять за руки. Поэтому до сих пор, если я перед дорогой говорю: «Стоим», то они должны останавливаться по одному моему слову, без вариантов, без дискуссий и без уговоров. Это простое правило безопасности. Потом в семье стали появляться девочки, более спокойные, тихие и уравновешенные, и гайки стали постепенно откручиваться. Так что сейчас у нас помягче, чем было в самом начале. Но до сих пор, когда мне говорят: «Ах, почему ты им приказываешь, у детей будет травма от твоего тона», я обычно отвечаю: «Пусть лучше у них будет травма от моего тона, чем они, не услышав меня, продолжат бежать и попадут под машину».

— Кстати, ваше отношение к травмам менялось с количеством детей?

— А как же. Я стала намного спокойнее к этому относиться. После серии травм, когда за полгода сразу несколько детей приходилось везти в травмпункт, я пошла на курсы оказания первой помощи при Красном Кресте и теперь сама могу оценить степень серьезности проблемы. Главное не забинтовать правильно, а понять, куда бежать и с какой скоростью. Кроме того, и детям легче, когда я действую четко и без истерики. Они тогда не так пугаются собственных травм, да и не так сильно манипулируют взрослыми.

— У вас огромный опыт. К вам обращаются за советами?

— С советами у меня получилось смешно. До рождения седьмого ребенка мне казалось, что я знаю о воспитании все. Вообще все. А когда родилась моя младшая дочь, я поняла, что ничего не знаю о детях, потому что практически ни один из приемов, ни одно из правил, большинство того, что работало со старшими шестью, с ней просто не работает. Практически весь мой опыт оказался к ней просто неприменим. Так что мои советы и мне самой в 75 процентах случаев не помогают.

— Что вы любите делать все вместе, если не домашние дела?

— Мы любим играть, возиться, кувыркаться, в лес пойти погулять — кто пешком, кто на велосипедах, кто в коляске. Нам просто хорошо вместе, так что это не суть важно, что именно делать.

— Света, вы себя чувствуете молодой?

— Конечно. Мне только тридцать два года, так что почему нет. Конечно, каждый новый ребенок это ощущение приглушает, и пока он маленький, пока длятся эти бессонные ночи, чувствовать себя молодой, сильной и легкой сложно. Но потом ребенок подрастает, ты начинаешь спать лучше, и все возвращается. Тут недавно я у старших детей позаимствовала ролики, научилась на них держаться, мне понравилось, так что теперь вместе с ними буду кататься"

Светлана Романенко.