Как полюбить ближнего продолжение

Перед входом снимайте шляпу

— О чем нужно помнить, если ты стараешься воплотить заповедь о любви к ближнему в своей жизни?

— О том, что очень важно уметь оформить свою любовь, превратить во что-то конкретное. Например, раньше никто не переступал порог дома, не пожелав мира этому дому и семейству, не входил, не сняв шапки, не перекрестившись, не положив поклон перед иконами и так далее. А сейчас всё это утрачено — и мы оказались в пространстве быта, где отсутствуют какие-либо высокие идеалы, воплощенные в практике, где вроде бы много всего понамешано, но определенного вкуса всё еще не появилось.

К чему это приводит? Та форма, в которой может пребывать любовь, исчезла, и любовь стала бесформенной. А обряд именно «обряжает», делает видимым то, без чего наше внутреннее состояние остается бесплотным — и потому — неустойчивым, преходящим. В любви должна быть овеществленность, материализованность, и с этим у нас большие проблемы.

Сужу в том числе и по себе. Подходит день рождения кого-то из детей, и сразу возникает вопрос: а как ты его будешь праздновать? На сегодняшний день есть много вариантов: можно пойти в кафе или в развлекательный центр, поехать на природу, пригласить гостей домой. Если цель состоит не только в том, чтобы потратить как можно больше денег и доставить как можно больше развлечений имениннику и гостям, то все, что выходит за эти коммерческие рамки, требует приложения огромных усилий. Мне всегда режет слух, когда на каждый день рождения начинают петь «Happy Birthday to you» или русскую версию «С днем рожденья тебя». Думаешь, насколько же мы обнищали в самых элементарных вещах, даже не знаем, что и спеть-то можно, когда за столом собралось 10-15 человек! Или когда светские люди приходят на церковную праздничную трапезу, они, в свою очередь, часто говорят: «Какая-то у вас тоска зеленая, а что, в вашем репертуаре ничего, кроме бесконечного «Многая лета», нет?»

А ведь не так давно были музыкальные, поэтические вечера, популярны были домашние театры, когда дети вместе с родителями устраивали различные постановки. Представляете, какой это огромный труд? Но сегодня, когда на одной чаше весов работа над сценарием, изготовление реквизита, репетиции, а на другой — кнопка телевизора, пожалуй, надо быть близким к святости человеком, чтобы выбрать первое. Какой труд, какая маета, и так ведь все устали до предела! Зато дети были бы в восторге…

А ведь это серьезные вещи. Надо, с одной стороны, возрождать утерянные формы, а с другой, наполнять их правильным, созидающим, содержанием. И то, что без этих форм все перестает работать, это факт.

— А какие формы Вы используете в своей семье?

— Для меня активная, деятельная любовь к своим детям заключается прежде всего в совместном времяпрепровождении. Это спортивные занятия, езда на велосипедах по вечерам, чтение и обсуждение прочитанных книг, работа в мастерской вместе с мальчишками.
Мы стараемся организовать какие-то совместные занятия и для прихожан. У нас есть кружки каллиграфии, мастер-классы по акварели, уроки практического естествознания, детская мультипликационная студия, в которой ребята своими руками рисуют и создают мультики, и так далее. Такие формы не просто заполняют время, но и помогают созидать любовь.
Мне очень импонирует, когда в семьях неукоснительным ритуалом является совместный воскресный обед. Когда я в свое время жил в одной семье в США, меня поразило, насколько глубокой была разобщенность (причем зафиксированная именно в быту) между членами этой семьи. Дети жили в одной комнате, но у каждого был свой телевизор, и каждый смотрел то, что ему нравится. Я практически никогда не видел, чтобы семья собиралась за столом. Казалось бы, такая элементарная форма общения и объединения семьи, но в нынешней культуре все переводится в область функциональности. Ты голоден — пошел и поел, ты не голоден — чего тебе сидеть со своей семьей за столом, если у тебя есть свои, более важные для тебя, дела?

Поэтому мне кажется, что у христианской любви сейчас появляются новые задачи, которых раньше не существовало, просто потому что они были очевидны.

— Какие это задачи?

— Одна из первостепенных задач христианской семьи — преодоление отчуждения, которое сейчас навязывается (особенно новыми технологиями) человеку так, что сопротивляться ему не хватит никаких сил. Если ребенок сидит за столом и в это же время общается в социальной сети по своему смартфону, понятно, что ребенка в этот момент с вами нет, хотя он даже может вставлять в беседу какие-то фразы. Такие вещи должны быть жестко табуированы: за столом сидим без телефона. А если посмотреть с точки зрения мирской, а чего, собственно говоря, табуировать, зачем? Он тебе мешает? Нет. Он с тобой спорит? Нет.

Знаете, с чем я столкнулся на своем приходе? Для меня это оказалось неожиданным, хотя с точки зрения психологии вполне понятным. Наши православные прихожане очень закрыты в своей реальной жизни, в своих бытовых нуждах, в своих проблемах. Что такое приход? Это самая живая, самая здоровая клетка церковного организма, это, по сути, Церковь в миниатюре. По идее, людям, объединяющимся вокруг Христа, не должно быть стыдно друг перед другом. В реальности оказывается, что, как только люди выходят за порог храма, они моментально замыкаются. При том что у человека могут быть серьезные проблемы, и в этом приходе ему могут оказать помощь. Но человек начинает стесняться: «А что обо мне подумают другие? Вот я хожу весь такой благочестивый и замечательный, а если придут ко мне домой и увидят мой гадюшник?» Просто человек находится в состоянии уныния, и у него уже несколько лет руки не поднимаются взять швабру. А ведь для других прихожан это и есть пространство возможной конкретной любви к этому человеку.

— Как преодолевать эту отчужденность между прихожанами?

— Конечно, это не должно быть преодолено какими-то жесткими административными мерами. Каждый наш православный храм должен быть, точнее, он не может не быть таким островком святости и теплоты. Если этого нет, возникает большой вопрос, что это за храм. В сознание прихожан должно органично прорасти понимание того, что их здесь действительно любят, о них заботятся. И пусть перед другими откроется не самая привлекательная твоя сторона — в этом нет ничего постыдного. В больнице здоровые не лежат. Но к этому еще надо прийти. На опыте наших прихожан я могу сказать, что, когда люди переступают через эти ложные комплексы, через этот страх, мера вовлечен­ности людей в церковную жизнь становится совершенно другой. Человек уже срастается с приходом, который действительно становится для него родным домом и помогает в том числе решать конкретные житейские вопросы.

У любви должен быть реальный, осязаемый плод: поступки, личное общение, жертва своим временем, ущемление своих собственных интересов и так далее. Если мы говорим, что любим какого-то человека, но при этом а) мы ничем не жертвуем, б) другой человек не видит ничего, кроме произнесенных нами слов, — то, конечно, это не любовь, это что-то ненастоящее, виртуальное, мнимое. Сегодня мы сами создаем вокруг себя много ненастоящего, производим подмены, которые могут сильно аукаться в реальной жизни.

Протоиерей Павел Великанов, Дарья Баринова, журнал Фома

окончание следует