НРАВСТВЕННАЯ КАЗНЬ
Одна молоденькая женщина, готовясь к варварской операции, призналась мне, обливаясь слезами: «Как подумаю, что будут кромсать это маленькое существо, так холодею от ужаса».
Подобное чувство жалости или внутреннего раскаяния мне было незнакомо. Я шла на аборты с холодной решимостью. Гнусную мою душонку волновала только чисто физическая боль. А ее, по Божиему попущению, мне выпало за десятерых. После каждой операции состояние моего здоровья ухудшалось. В последний раз я шла на аборт уже с опухолью матки, и врач промучила меня на известном кресле 1 час 20 минут…
Опасные предраковые заболевания стали поражать мои детородные органы. Но самая страшная кара обрушилась на меня через нашего единственного ребенка, которого в течение 6 лет мучили непонятные припадки.
Что может оправдать детоубийство? Но у меня и вовсе никаких «особых» причин для прерывания беременностей не было. Бог дал мне все блага: любящего, добрейшего мужа (которого я в ту пору не очень и ценила), безбедное существование, хорошую работу, людей, готовых прийти на помощь, и многое другое. На этот преступный шаг толкала греховная, ветреная молодость, стремившаяся не обременять себя проблемами быта.
Задуматься о наказании Господнем мне, тогда убежденной атеистке, и в голову не приходило. Если же какой-нибудь верующий заводил со мной разговор о грехе, я с оттенком возмущения в голосе говорила: «А чего мне бояться? Я не убивала, не крала, не обижала!»
Господи, прости мне речи мои фарисейские! Ослепленная грехом, я не ведала обмана, выдавая свое внешне пристойное поведение за чистоту души.
Не буду описывать все обстоятельства и пути своего прозрения. Главную роль, как я понимаю, сыграли молитвы моей матери (помяни ее, Господи, во Царствии Твоем!). Когда дьявольский покров стал спадать с моей души, голос совести, вороша прошлое, обличал: «Убивала! Крала! Обижала! Обманывала!..» И не было конца этому мысленному списку грехов.
Поначалу я осознавала их и регистрировала холодным рассудком. Но однажды, когда я читала перед, причастием «Канон покаянный…», пришли обильные слезы и рыдания, рвущиеся из глубины души.
То же случилось и на исповеди. И теперь грех детоубийства стал представать в ужасающих картинах… По Божиему промыслу напоминание о моем кровавом преступлении приходит часто разными путями. Читаю газетную статью о маньяке, который у себя в гараже сдирал кожу с живых похищенных детей, — и, цепенея от ужаса, вижу себя соучастницей этого злодеяния. Нравственная казнь вторгается во все помыслы.
Теперь я не могу без волнения смотреть в чистые, лучезарные детские глаза. Однажды на автобусной остановке маленький мальчик долго и пристально разглядывал меня. Взгляд этот — выразительный, глубокий и как будто обличающий — вызвал целое смятение в моей душе. «Это мой судья!» — подумалось мне.
Мои «судьи» бегают вокруг, заливаясь звонким смехом, ползают на четвереньках, ковыляют на слабых ножках… И всех бы я их перецеловала теперь. Но они не мои дети. А мои, разрезанные на кусочки, сгнили на свалках без креста и имени.
Господи Милосердный! Прости мне грех сей смертный. Помилуй нас — всех матерей, которые по духовной слепоте и жестокости сердец продолжили кровавое дело царя Ирода.
Боже, милостив буди к чадам нашим, не познавшим материнской любви, а принявшим мученическую смерть от рук наших.
Приими, Господи, слезы покаяния рабы Твоей.
Елена, г. Тольятти
никогда этот грех не простится, я себе не могу простить, эти мучения до конца дней моих....
Господи, помилуй наших не рожденных детей и рожденных...