Вот случай из обыденной жизни, рассказанный старушкой поистине святой жизни, теперь уже умершей.
''Вы знаете, – рассказывала она, – что мне приходилось иногда заниматься делами благотворительности, и, признаться, много досадного встречаешь при этом со стороны тех, кому искренне желаешь добра. Попадаются очень капризные натуры. Но всегда есть возможность смягчить их и успокоить.
Однажды я ходила за бедной больной вдовой, оставшейся после смерти мужа с двумя малолетками. У нее был какой-то тяжелый хронический недуг, определить который точно даже врачи не могли: что-то на почве недоедания и малокровия… Раздражительна она была необычайно, но, знаете, это всегда извиняешь… надо знать жизнь бедняков, чтобы понять, что и крепкие нервы могут растрепаться. Но, однако, раз я почти не выдержала.
Я захворала инфлюэнцией и два дня пролежала в постели. На третий день с большим трудом, но все-таки поднялась и пошла навестить мою больную. Я нашла ее в страшно раздраженном состоянии: за эти два дня никто у нее не побывал, и ей действительно пришлось трудно. Но все-таки того потока брани, которым она меня встретила, я не ожидала. Я уж не помню точно, что она говорила… «Кровопийцы… акробаты благотворительности. Только вид делаете, что жалеете, ухаживаете… У любой паршивой шавки больше сердца!..»
Да не стоит и повторять… Мне стало так обидно и больно. Я молча повернулась и ушла. Дома муж заметил мой расстроенный вид, и на его расспросы я должна была рассказать всю историю.
– Вот что, – сказал мой Петр Васильевич, – если точно ты ее жалеешь и принимаешь в ней участие, не порть доброго дела, не бросай ее… Поди, извинись перед ней...
Признаться, это меня озадачило сначала. Меня оскорбили, меня выругали как нельзя хуже, и мне просить прощения! Но, подумав немного, я решила пойти. Мне все-таки было ее жаль...
Взяла я Нюру, свою воспитанницу, и мы отправились. Была почти буря с проливным дождем… Мы едва добрались, и, когда вошли на крыльцо, с нас текли потоки. Я оставила Нюру в сенях и вошла. Больная лежала по-прежнему на спине в своей постели и казалась погруженной в раздумье.
– Простите, – сказала я ей, наклонившись и как могла ласковее. – Я погорячилась давеча… Извините меня, Бога ради, что я не могла навестить вас эти дни...
Я не успела кончить, как с больной произошло нечто невообразимое: она упала с постели на пол к моим ногам и вся задрожала, забилась от рыданий...
– Господи! Что же это?! Я… вы… Я вас оскорбила, обидела… За всю вашу доброту облаяла… И вы же просите прощения… Родная, милая… Ангел!..
Она плакала и целовала мне руки, платье. Я едва могла ее успокоить...
– Да, – прибавила, помолчав, старушка, – нет окончательно злых людей… Надо только уметь добраться до того, что есть доброго у них в душе..."
Из книги священномученика Василия (Кинешемского) «Беседы на Евангелие от Марка».
