Однажды мальчик Степа чуть было не уехал из детского дома: с ним познакомились американские родители, привезли подарки, чемодан, куда мальчик должен был сложить свои вещи перед отъездом в свой новый дом. Но почти перед судом, который должен был передать мальчика маме и папе, был принят закон«Димы Яковлева» … Степа остался в детском доме.
Но ему все-таки повезло. В конце мая у мальчика, который может передвигаться лишь в инвалидной коляске, появилась в Самаре самая настоящая семья: мама Наталья Кажаева, две сестры тринадцати и четырнадцати лет, бабушка и даже собака. Хотя насчет того, кому повезло больше, Степе или его приемной маме, Наталья готова поспорить: она считает сына лучшим мальчиком на свете.
— Все началось, на самом деле, больше двадцати лет назад. Первый брак у меня был бездетный, и, после длительных обследований и лечения у нас появилась мысль усыновить ребенка. Но дальше раздумий дело не пошло, поскольку, пока мы думали, в семье начались проблемы…
Во втором браке сразу у меня родились две замечательные дочки-погодки. Когда на свет появились девочки, мысль о приемном ребенке отошла на второй план. Но она постоянно возвращалась. Когда я смотрела фильмы, читала статьи на соответствующую тему, у меня постоянно было чувство вины, что где-то есть мой ребенок, которого я должна была взять и не взяла. Спустя десять лет, к сожалению, и этот брак распался…
И вот когда я осталась одна с дочками, я им предложила: «Давайте приемную семью организуем, возьмем деток».
Но в какой-то момент остановило то, что без мужа будет трудно, я все еще не теряла надежду наконец то счастливо выйти замуж. А если у меня будут приемные дети, тогда точно это не получится. Четыре года искала мужа, а год назад вдруг поняла — не там ищу. Для чего в доме мужчина, для которого семья не так важна, который не способен поддержать мою мысль взять приемного ребенка?
И вот год назад, первого сентября, через Самару проходил велопробег «Россия без сирот». Я была на конференции, посвященной этой акции.
Все эти годы у меня было два страха относительно приемной семьи: о первом я уже сказала — не выйти замуж, и второе — пугала наследственность этих детей, потому что наблюдала очень серьезные проблемы с приемными детьми в семьях знакомых.
Но когда в зал зашли ребята, бывшие беспризорники, скитавшиеся многие годы на улице, родившиеся в семьях алкоголиков, ставшие в семьях музыкантами, спортсменами, и просто классными мальчишками и девчонками, все страхи прошли практически мгновенно.
По поводу страха больше не выйти замуж: уже после конференции я подошла к Геннадию Мохненко, приемному отцу, который активно занимается помощью детям-сиротам на Украине, и поделилась своими сомнениями. Он мне рассказал, что на Украине есть девушка 25 лет, которая взяла семерых детей и после этого вышла замуж. И добавил: «Возьми, если можешь…» И я перестала переживать по этому поводу: тот человек, который нужен нашей семье, не испугается приемных детей. А тот, который испугается — нам точно не нужен.
Это было первым шагом к моему сыночку. Сейчас смеюсь, что Степу выносила ровно 9 месяцев. Потому что 1-го сентября пришло окончательное решение взять ребенка, а 26 мая привезла сына домой.
Очень долго ничего не ёкало… Со страниц сайтов на меня смотрели детки с грустными глазами, их было очень жалко, и все. И тут случайно на сайте «Отказники.ру» я наткнулась на мальчика. С экрана на меня смотрел малыш, которого хотелось прижать к себе и не отпускать… Но, прочитав анкету, я увидела, что мальчик не ходит. Первая мысль — зачем мне инвалид, что я буду с ним делать, может быть, нужно взять здорового?
Но, видимо, Бог вел меня, чтобы я, наконец, нашла своего сына. Потому что буквально через несколько дней я случайно в интернете натыкаюсь на ссылку на программу Малахова «Пусть говорят», где участвуют мальчики-инвалиды, без ног, которые нашли своих родителей.
Полночи смотрела и плакала: понимала — эти дети ничем не отличаются от здоровых, и мама им нужна еще больше. В ту ночь я решила, что того мальчика я забираю однозначно. Я начала постепенно разговаривать с дочерьми…
И все равно остались страхи, сомнения, они периодически очень сильно накатывали, поэтому собирала документы очень медленно, не переставая все же читать и изучать информацию об особенностях приемных детей. И вот однажды, 17 апреля, как сейчас помню, мне звонит дочка и говорит: «Мама, на сайте написано — нашего мальчика забрали в семью «. Теперь я в этом тоже вижу Божий промысл: у мальчика оказалась более тяжелая ситуация со здоровьем, чем у моего Степы. Я сегодня понимаю, что одной его мне бы не по силам было поднять. Зато у малыша теперь есть и папа, и мама.
А я тогда вновь начала думать, что инвалид — это не мое, документы уже почти готовы, возьму в Самаре здоровенького ребенка. Волонтеру из фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» написала, что раз забрали мальчишку, который пять с половиной лет был никому не нужен, забрали, как только я почти собрала документы, значит — не судьба.
Она мне кидает три ссылки: «Если вы готовы взять инвалида, посмотрите еще троих деток». Первой была Степина страничка. Я просто показала ее детям, и мы хором сказали: «Это НАШ ребенок». Если честно, я каждый день на него смотрю и думаю: «Господи, какое счастье, что именно он и никто другой оказался в нашей семье. Было бы ужасно, если бы этот необыкновенный, благословенный ребенок остался в детском доме».
Моя мама была категорически против того, чтобы я взяла приемного ребенка. Прежде чем сказать ей, что я точно решилась это сделать, я неделю ходила с головными болями, не зная, как приступить. Когда она, наконец, услышала новость, был скандал, истерики и обмороки. А мне нужна была от нее подпись и личное свидетельство органам опеки, что она согласна, ведь мы живем вместе в своем большом доме.
И вот, когда это все происходило, однажды я сказала: «Господи, это Твой ребенок, если Ты хочешь, чтобы он был в моей семье, то разрули, пожалуйста, как-то эту ситуацию». Спокойно легла спать, утром пришла в органы опеки, и оказалось, мой инспектор в отпуске, меня направили к другому. Другой инспектор сказал: «Мне не надо личного согласия бабушки, я приду, посмотрю детскую комнату, и все».
Приезжаю в опеку, которая была обозначена на сайте, где я увидела Степу. Оказывается, там не приемный день, и никого не должно быть в десять часов утра, в не приемные дни обычно инспекторы приходят к трем. Но вот в десять там совершенно случайно оказывается именно тот человек, который мне нужен, и в не приемное время дает мне все координаты той опеки, к которой прикреплен Степа.
Приезжаем туда с волонтером, там тоже не приемное, но мне практически сразу дали направление на знакомство со Степой.
Инспектор из опеки позвонила в детдом, и нас ждали. Все детки ушли спать, а Степа сидел в группе в своей инвалидной коляске, маленький, одинокий, грустный-грустный. У детей в учреждении вообще на лице какая-то обреченность, что ли, безнадежность.
Когда Степе сказали, что пришли к нему, грусть на лице сменилась невероятной радостью и удивлением: «Неужели это ко мне?». И вместе с тем тревога, ожидание, что сказка все равно закончится, что все равно уйдут.
Сегодня каждый день Степа узнает что-то новое, для него открываются не знакомые ранее реалии мира, которые домашний ребенок знает с младенчества.
Например, Степа раньше никогда не ездил в общественном транспорте. Когда мы садились в автобус в первый раз, он трогал всех людей, со всеми здоровался. Но он настолько позитивный, светлый, искренний, настолько у него потрясающая улыбка, что вокруг все начинают улыбаться.
Понятно, что Степино здоровье требует постоянного внимания. Сейчас мы лечимся в Самарском Реацентре. Еще у нас занятия с логопедом, психологом. 12 августа мы ложимся в больницу: операция на ножке. Потом — несколько месяцев гипса… Потом снова реабилитация…
Работать с таким ребенком не получится. Выходит, что теперь я работаю мамой. Хотя у нас в Самаре очень маленькие выплаты приемным родителям, на себя и Степу я получаю чуть больше 12 тысяч рублей.
Без помощи неравнодушных людей нам было бы трудно.
Наше лечение в Реацентре — это 115 тысяч рублей — нам оплатил благотворительный фонд, волонтеры оплатили ортопедическую обувь — шесть тысяч рублей. Как раз половина наших выплат.
Почему я решила брать и других деток с серьезной инвалидностью? Просто однажды я попала совсем в другой мир. После этого невозможно остаться прежним. Читая на форуме истории этих детей, понимаешь, что у них только два пути — пожизненный дом инвалидов или семья. Другого нет. Как сказала Лена, волонтер, помогавшая мне в Москве: «Есть ощущение, что дом горит, в нем — десятки тысяч детей, а ты можешь вынести только двух-трех. И все тянут, тянут к тебе руки…» И если бы я не взяла Степку только из-за того, что он больной, предпочтя здорового, чем бы я отличалась от тех «родителей», которые оставляют больных детей в больницах?
Я не скрываю, что воспитываю приемного ребенка, наоборот, стараюсь говорить об этом всем. Потому что хочу, чтобы кто-то вдохновился моей историей и понял, что приемная семья — это не что-то из ряда вон выходящее. Я не в состоянии помочь всем деткам, но все вместе мы можем потушить этот пожар…
И, глядя на меня, уже двое знакомых оформляют разрешение на опеку, одна из них собирается брать ребенка с инвалидностью. Мне очень хочется сказать будущим приемным родителям, тем, кто так же, как я, сомневается, чтобы не боялись брать деток. Это такое чудо, это такое благословение, что невозможно передать счастья, когда сынок по утрам просыпается, гладит меня по лицу и говорит: «Мамочка, я с тобой».
В заключении могу сказать одно: мой Степка — мое счастье, моя радость, мое благословение от Господа.
Подготовила Оксана Головко
Источник: Православие и мир
