У реки. продолжение

часть 1

– У вас костюм испортился, – мстительно сказал Сахарок. Его собственный голос от обиды и злости звучал сейчас неприятно – сипло и шершаво. – Теперь новый придется покупать.

Мужчина махнул рукой:

– А, ерунда! У меня этих костюмов… Запомни, пацан: для человека с деньгами в мире нет ничего невозможного.

– Деньги – не главное.

– Да ну?! – собеседник сморщился, как от зубной боли.– Это кто ж тебе такое сказал?

– Бабушка.

– Ой-ой-ой! Поговорку знаешь: “Бабушка надвое сказала”? На-дво-е. Это значит, как хочешь, так и понимай. А что главное-то? Нет, ты скажи – что? Я помню, в школе нас этим всем пичкали: “красота спасет мир”, “сам погибай, а товарища выручай”, “родина-мать”, и прочие ля-ля-ля. Мой батя мне еще тогда говорил: “Игорь, пусть эта ватага бежит, задрав штаны, куда хочет. А ты остановись и подумай, может, тебе нужно совсем в другую сторону”. Умный человек – батя мой! Упрямый только. Ох, и ругались мы с ним порой! Чуть не до драки… Я потом совсем из дому ушел, но его наука мне в жизни вот как пригодилась!

Незнакомец поднял вверх большой палец. Потом присмотрелся к Мите.

– Тю! Ты никак реветь вздумал? Вот нюня! Сразу видно – женское воспитание. Ты мужик или кто? Наверное, тебя мама с бабкой вдвоем растят. Отец-то у тебя есть?

– Есть! – с ненавистью процедил Митя.

– Вот пусть больше тобой занимается. Так и скажи ему: “Папа, хочу быть настоящим мужиком! Научи меня!” А то как девчонка прямо сопли развесил… “Бабушка сказала”! Избаловала тебя бабушка. Пацанов баловать нельзя. Вас потом жизнь так будет гнуть и ломать, что слабаки сразу сдохнут. Только сильные выживают в этом мире, усвоил? Ты, небось, думаешь, сила – это когда пупок надрывают и штанги на сцене ворочают? Ерунда! Мой батя мне всегда говорил: “Сила – это не кулаки и не бицепсы. Кулаки и бицепсы – фигня. Настоящая сила – это деньги и власть”. Понял, да? Я в его правоте сто раз на собственной шкуре убедился. Если есть деньги, тебе самому вообще ни обо что марать руки не придется. А если у тебя еще и авторитет – тем более. Мотай на ус, пацан, пока я здесь! Отец-то тебе, наверное, такого не рассказывает? Поди, на работе целыми днями… Кто он у тебя, кстати?

– Старший инженер. На заводе.

– А… Ну, тогда понятно…

Человек сказал это скучающим тоном, и Митя ясно почувствовал, что папина профессия не вызывает у него большого уважения. Это его окончательно разозлило. Он вспомнил, что этот человек ему никто, и он не обязан с ним разговаривать и слушать все эти обидные и малоинтересные слова, а имеет право в любой момент повернуться и просто уйти. И пусть этот взрослый, но такой странный и в чем-то нелепый незнакомец разговаривает сам с собой, если хочет. Теперь Сахарок был уверен, что перед ним не клоун, а просто злой человек. Или, может быть, сумасшедший? Иначе зачем ему понадобилось прыгать в красивом костюме в воду, шарить руками в иле, доказывать прохожему мальчишке, что здесь не водятся сомы? В любом случае от незнакомца сейчас веяло опасностью. Какой именно, Митя вряд ли смог бы объяснить, но что-то внутри приказывало ему поскорее расстаться с этим человеком и уйти. Раньше Сахарок думал, что злые люди – это те, кто обязательно ворует или убивает. Но получалось, что у зла может быть и такое лицо – курносое, простоватое, самодовольное, с полоской ила на щеке.

– Еще что тебе твоя бабушка говорила? Что все люди братья, небось? Ага, как же! Я сам когда-то с батей спорил до хрипоты, не все, мол, вокруг негодяи и сволочи, есть и хорошие. Друзьям надо доверять, и все такое… А потом на своей шкуре почувствовал: прав был мой батя. Сколько раз меня приятели кидали и разводили, знаешь? И я не знаю – давно уже со счета сбился. Никому нельзя верить, заруби себе на носу! И запомни: ты – мужик, должен всегда своей головой соображать. У женщин свои представления о жизни, и пусть. Только нам они не подходят. Нас с такими представлениями кто хочешь в бараний рог согнет. А бабушка твоя, наверное, еще и бывшая учительница, да? Небось, пилит тебя с утра до вечера, жизни учит… Ну, говори – так?

– Она умерла, – сказал Митя, и сам удивился тому, как жестко получилось это произнести. Мужчина сразу осекся и замолчал, как будто его выключили.

Сахарок повернулся и зашагал по тропинке вдоль реки, все дальше от мостков и опасного незнакомца. Глаза почему-то плохо видели. Сначала он думал, что это из-за слез, но потом понял, что слез нет, а видеть ему мешает какое-то незнакомое чувство, которого ему раньше никогда не приходилось испытывать. Обжигающая смесь бессилия и злости.

Сзади послышалось неуверенное:

– Слышь, пацан, погоди! Ну, ты… это… извини… Я же не знал, что умерла!

Сахарок не обернулся, даже, наоборот, ускорил шаг. Еще пара слов сзади – и он побежит, но не от страха. Страха как раз уже не осталось, но в груди так сильно жгло, что хотелось хоть немного остудиться ветром на бегу.

– У меня тут, понимаешь, какое дело… Я же из дому ушел, потому что хотел бате доказать, что я тоже что-то могу, что я добьюсь. Восемь лет вкалывал как проклятый, все мечтал, как подъеду к дому на крутой тачке, в таком вот костюме, войду – и пачку зеленых на стол: на, батя, забудь про свою пенсию! Сын, мол, твой – настоящий мужик, сам не нуждается и тебя обеспечит на высшем уровне…

Человек шел следом за Митей и зачем-то все это рассказывал. Митя против воли прислушивался.

– Приезжаю, а мне говорят: у него инсульт случился неделю назад. Я в больницу – а он меня не узнает! Родного сына в упор не узнает, прикинь?

Сахарок споткнулся и пошел медленнее. Память о злости, которая только что болезненно распирала грудь, еще оставалась, но самой злости уже не было. Она вдруг куда-то делась, словно на нее плеснули холодной водой.

– Я все оплатил: отдельную палату, сиделку, лекарства всякие… Лучшего профессора из Москвы вызвал для консультации. Врачам сказал: “Поставите на ноги моего батю – озолочу!”…

Митя остановился вполоборота и слушал.

– А они все в один голос: “Прогноз неутешительный”… Он теперь на всю оставшуюся жизнь – паралитик, понимаешь? Это батя-то мой, который никогда и полчаса на одном месте не мог посидеть, который прутья стальные руками гнул… Лежит вот, глаза в потолок, незнакомый, даже чужой. И что ж мне-то теперь делать, а?

Они стояли, разделенные парой шагов. Незнакомец, говоря последние слова, глядел не на Митю, а на реку. В его взгляде и голосе были такие растерянность и тоска, как будто он уже заранее знал, что ему никто не ответит, потому что ответа на его вопрос вообще не существует. А меньше всего его стоит ждать от мальчишки, которого растили женщины и который не знает взрослых, мужских проблем.

– А вы его просто любите… такого, – запинаясь, сказал Митя. – Раз больше ничего нельзя сделать… Что же еще остается?

Человек повернул к нему лицо. В крупных простоватых чертах проступало недоумение, как будто он услышал что-то новое или неожиданное. Уголок рта пополз вверх, и Митя испугался, что собеседник сейчас презрительно усмехнется, скажет что-нибудь страшное, издевательское и снова превратится в противного, злого обманщика. Но тот только недоверчиво спросил:

– Это твоя бабушка так говорила?

Митя слегка пожал плечами. Он не знал, что добавить и чем утешить этого странного, неприятного и просто несчастного, как оказалось, человека. Тот, видно, тоже не мог придумать, что ответить. Шагнул ближе, протянул руку и неловко потрепал Митю по волосам. Рука была влажной и пахла тиной, но это уже не казалось важным.

– До свидания, – сказал Сахарок, стесняясь своего неожиданно взрослого тона. – Счастливо вам…

Он побрел по тропинке, и снова какая-то пелена застилала глаза, но теперь это точно были слезы.

Бабушка никогда ничего такого ему не говорила. Она на самом деле вообще не любила кого-то учить или наставлять и очень волновалась, когда ее просили дать совет, как жить. Меньше всего она говорила о любви. Ей, наверное, казалось, что слова не нужны или не могут правильно выразить любовь. Поэтому она просто всех любила, и все это чувствовали в ее часто незаметной, но постоянной заботе. И когда она ушла, ее любовь продолжала жить в доме, как особенный, теплый и ароматный воздух, какой бывает в булочных, когда привозят свежий хлеб…

Сахарок и сам-то это понял только сейчас.

<o:p> автор: Лариса Подистова</o:p>

<o:p>Источник: Фома.ру</o:p>