У реки (рассказ о детской мудрости)

автор: Лариса Подистова

В школе Митю звали Субботой, потому что у него была фамилия Субботин. А дома его называли Сахарок, потому что так его часто звала бабушка. Ее уже два года не было в живых, но память о ней осталась в квартире, как неслышное эхо – в шелковых вышивках на стенах гостиной, в многочисленных салфеточках, связанных крючком, в большом кожаном блокноте с рецептами, из которого торчали отдельные пожелтевшие от старости листки. И в Митином домашнем прозвище тоже.

Мите исполнилось десять лет, и он стеснялся, когда его называли Сахарком при чужих. Но когда мама, приходя по вечерам пожелать ему спокойной ночи, ласково лохматила его чубчик, все оказывалось на своем месте, в том числе и это смешное имя.

Город стоял на реке, слишком мелкой для серьезного судоходства, но в любое время года уважаемой рыбаками. Там водились круглобокие лещики, а еще обязательно должен был жить сомик, потому что место было самое подходящее для сомов – темная вода и мягкое илистое дно. Сомик упорно не хотел показываться, а тем более ловиться. Но Митя тоже был упрямый.

День, как и вчера, был пасмурный, но не дождливый. Народу в парке гуляло мало, зато там вольно гулял ветерок, и было хорошо слышно, как деревья застенчиво шепчутся друг с другом. Хотя стояла середина лета, в воде плавали листья, еще не желтые, но уже грустные и одинокие.

На мостках кто-то сидел. Митя остановился, нахмурился и закусил губу. Взрослых, серьезных рыбаков это место обычно не интересовало. Было непонятно, зачем этот странный человек пришел на Митино место, и досадно, что он, кажется, и не собирается уходить.

Он сидел, не жалея шикарного костюма, прямо на щелястых, занозистых досках мостков, смотрел на воду и ничего не делал, только иногда нехотя поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, как будто вспомнив, что вокруг возится и суетится остальной мир.

Митя разочарованно смотрел на спину в пиджаке. Возвращаться домой? Пройти дальше и устроиться выше по течению? Он машинально сделал несколько шагов вперед, по тропинке, ведущей к мосткам, и остановился в нерешительности.

– Иди своей дорогой.

Незнакомец не обернулся, только чуть повел головой. Видеть мальчика он не мог, поэтому Митя не сразу сообразил, что слова адресованы ему.

– Ну, чего застыл? Вот уставился! Дикий, что ли, людей никогда не видел?

Сахарок опустил глаза и понял – человек заметил его отражение в реке.

– А вы тут еще долго будете?

– Тебе-то что?

– Я рыбачить здесь хотел.

– И что? – мужчина наконец повернулся так, что стало видно его лицо, молодое, широкое, курносое и какое-то нездоровое, точно его владелец не спал целую ночь. – Хотеть не вредно. Катись отсюда.

Сахарок рассердился, но спорить не имело смысла. Он подавил вздох и пошел вдоль берега, с размаху сшибая ведерком пыльцу с красноватых травяных колосков. Вслед ему буркнули совсем по-детски:

– Сколько хочу, столько и буду здесь сидеть…

Он оглянулся и увидел, что незнакомец опять смотрит на воду и что-то бормочет себе под нос, жалуется или негодует. Когда мальчик отошел еще немного, его вдруг окликнули:

– Слышь, пацан! У тебя спички или зажигалка есть?

– Нету! – Митя ощутил даже некоторое злорадство, хотя еще утром сам жалел, что у него нет зажигалки.

– Ну и зря. А ты, значит, на рыбалку собрался?

– Угу.

– И что тут ловится? Щуки? Палтусы? Форель?

Митя не удержался и фыркнул. Форель, скажет тоже!

– Чего смеешься? Я ловил форель. Вот этими руками ловил! – незнакомец вытянул вперед руки ладонями вверх. Из-под манжетов рубашки показались широкие, покрытые рыжеватой шерстью запястья. Ладони у него были почти квадратные, короткопалые. На одном из пальцев мигнул золотым бликом толстый литой перстень с печаткой. – Здоровущую поймал, вот такую!

Сахарок недоверчиво посмотрел на разведенные в стороны руки незнакомца. Размеры воображаемой рыбины показались ему неправдоподобно большими

– Что так глядишь? Не веришь, что ли? – человеку теперь хотелось поговорить. – Да я таких рыб ловил, какие вам в этой вшивой дыре и не снились! Я даже в Аргентине рыбачил, в этой… как её… Амазонке, что ли? Меня акулы кусали, вот, посмотри!

Он закинул на мостки босую ногу в закатанной штанине. На щиколотке, среди густой мокрой шерсти, виднелся какой-то шрам, больше похожий на старый, грубо заросший порез, чем на укус.

Митя молчал, не зная, что сказать. Он никак не мог понять, пытается ли незнакомец разыграть его или сам верит в то, что говорит.

– Вот ты какую самую большую рыбу здесь поймал, скажи? А? – незнакомец смотрел на мальчика с хитрым прищуром.

Сахарку это не нравилось. Хотелось просто повернуться и уйти, но он не привык первым обрывать разговор со старшими. Говорить о лещиках после того, как были упомянуты форель и акулы, казалось нелепым, и Сахарок сказал:

– Сома.

Он подумал, что, раз это розыгрыш, то можно немножко приврать.

– Где? Здесь?!

– Ну… да.

– Прямо на этом месте?

Сахарок кивнул. Все-таки ему было неуютно от своего вранья. Человек чем дальше, тем больше напоминал ему клоуна, который почему-то ушел из цирка, смыл нарисованные щеки и круги вокруг глаз, надел дорогой костюм вместо просторных смешных штанов и рубахи, но при этом не смог избавиться от своих клоунских привычек. И ему вранье шло, как идут клоуну шляпа с цветком или круглый красный нос-нашлепка.

– Врешь!

– Не вру. Там, под мостками, – сомья нора.

– А ну, где? Покажи!

Человек вдруг легко соскользнул с мостков прямо в воду. Завернутые до колен штанины сразу намокли, потому что здесь было глубже – ему, взрослому, до середины бедер, а Сахарку вообще по пояс. Сахарок растерялся от неожиданности и странности такого поведения. Даже мальчишка не сделал бы, наверное, ничего подобного: ему бы потом досталось от родителей за мокрую одежду. Но этот человек был взрослым, и, видно, совсем никого не боялся.

– Ну, где?

– Вон там…

Митя ткнул рукой, показывая. Он был настолько сбит с толку, что машинально показал именно то место, где, как он действительно думал, мог жить заветный сомик. Когда Сахарок рыбачил здесь, ему много раз представлялось, как осторожный хозяин илистой норки наблюдает за ним сквозь зеленоватую воду и посмеивается по-своему, по-рыбьи, в длинные усы. Митя даже иногда разговаривал с этим невидимым наблюдателем, подзуживал его выглянуть, покрасоваться… Будь Сахарок посообразительнее, он бы, наверное, продолжал врать дальше и указал совсем другое направление – где река становилась глубже. Туда странный незнакомец наверняка бы не полез, и дело бы кончилось ничем. Но теперь было поздно сожалеть о своей бестолковости: человек нагнулся и уже вовсю шарил под мостками рукой, выковыривая целые горсти ила и тины.

– Здесь? Или здесь?

Сквозь грязные толстые пальцы струились вязкие потоки, с запястий мертво свисала речная трава.

– Нет здесь никакой норы. Вот так-то! Где врать научился? – незнакомец опять уселся на мостки, наклонил голову набок и вытер лицо о пиджак, который теперь оставался сухим только на плечах. Вывернул карманы, из которых тут же полилась вода, вымывая какие-то мелкие предметы. Вычерпнул из одного кармана горсть намокших визиток, посмотрел на них, размахнулся… Бумажный комок, чавкнув, прилип к стволу ближней сосны и сполз в невысокую траву.

Сахарок молча смотрел, чувствуя себя обманутым. Получалось, то, что он принял за игру, – совсем не игра? Выходило, что незнакомец тоже привирал, но поймать его на вранье было невозможно, а вот он Митю поймал, грубо и откровенно. И то, что казалось шуткой, превратилось в настоящий обман. Стало вдвойне обидно, что не получилась рыбалка, противно, что уличили во лжи. Но плакать хотелось даже не из-за этого, а из-за того, что под мостками не было сомьей норки, а значит, не было и ее умного длинноусого хозяина, к которому Сахарок уже успел привыкнуть, с которым даже подружился в своих мечтах…

Мостки сразу потеряли для Мити всю привлекательность. Не с кем теперь будет разговаривать, некого ждать и поддразнивать. В мире стало на одну маленькую тайну меньше, как будто погасла далекая звездочка или увял полевой цветок. И никому, кроме Сахарка, не было до этого дела.

– Ты, что ли, правда, думал, что здесь водятся сомы? Вот балда! Откуда им тут взяться? Я тоже в детстве придумывал всякую дребедень, и каждый раз потом разочаровывался. Отец мне говорил: “Надо смотреть на все реально! Мечтатели никогда ничего не добиваются”. Правильно говорил. В жизни так всегда: напридумываешь себе красивых фантиков, гоняешься за ними, потом хвать! – а в руке одна грязь! Начинаешь жаловаться, ныть… А чего ныть-то? Сам виноват. Пока ты сидел фантазировал, другие деньги зарабатывали. И теперь, когда ты – никто, они миллионами ворочают…

Незнакомец брезгливо ополоснул ладони во взбаламученной воде

продолжение следует...