Формула семьи

 

Дети: Арсений, 28 лет, выпускник духовной семинарии г. Салоники, неоконченное высшее образование в Афинском университете, кафедра генетики. Никон, 26 лет, специалист по талассотерапии. Тимофей, 24 года, выпускник Афинского института туризма и гостиничного бизнеса. Ирина, 18 лет, студентка 2-го курса экономического факультета Плехановской академии.

Алексей Николаевич

Некоторые моменты из первых лет нашей семейной жизни мне бы хотелось исправить, если бы была возможность. Я слишком любил тусовки, у нас дом всегда был открыт для всех. За день через него проходило в среднем 30 человек, и за день у нас уходила пачка чая и полтора килограмма сахара. Мы литературные семинары там проводили, кто‑то там встречи назначал приезжим из Питера — богемная жизнь! Мы от этого очень уставали.

Реалии нашей жизни были таковы: в 1982 году я получил свободный диплом и был вынужден идти работать дворником. На этой работе я провел восемь лет, как дворник получил жилище для своей семьи. Писал книги, снимал фильмы и колол лед во дворе. Это, конечно, очень смиряет. После Литературного института я успел написать пять романов. А потом в 1993 году рухнуло государство, я потерял работу, все полетело в тартарары, а у меня на руках было трое маленьких детей, которых надо было содержать. И Лена забеременела четвертым ребенком. Сначала мы были в ужасе: что с нами будет? А через месяц я по благословению духовника отправился развозить по другим городам православную литературу. Из первой же поездки вернулся с мешком денег. И это было закономерно: с каждым новым ребенком денег становилось все больше, жили мы все лучше и лучше. 26 мая у нас родилась Ирина, а 14 июня к нам в коммуналку пришли люди и сказали: вот вам квартира, уезжайте отсюда. И мы из коммуналки на Трубной переехали в прекрасную большую квартиру на Бауманской.

  Дети очень рады, что их много, особенно Ира. И в школе, и в институте лишь у нее одной было столько братьев. Все ей завидуют, и это понятно: один ребенок в семье глубоко несчастен. Даже если всё для него, полный материальный достаток, внимание уделяют только ему, все равно он одинок. И в будущем это скажется на отношениях с родителями — в таких семьях, как правило, нет настоящей близости. Вот как люди себя обкрадывают, когда рожают одного ребенка.

Мне бы очень хотелось, чтобы один из моих детей принял сан. У них дядя, мой родной брат, священник — отец Владимир Григоренко, и я надеюсь, что гены свое возьмут. Хотя наш отец еще в 1982 году говорил мне: «Лучше бы ты стал бандитом, чем верующим». Однако спустя много лет он был очень рад, что его младший сын в сане священника — отец Владимир его и причащал, и исповедовал, и соборовал. Надеюсь, что со временем моя мечта сбудется. У нас с братом и семьи похожи: у меня трое мальчиков и девочка, а у брата три девочки и мальчик. И жены у нас обе Лены.

У нас все мальчики закончили музыкальную школу, но музыкой увлечена только Ира. Она в Гнесинском училище брала уроки вокала. У нее даже была мысль бросить Плехановскую академию и стать рок-певицей. К счастью, это прошло. Она сама пишет песни и сама их исполняет, у нее их уже около ста — это тоже генетически: мой брат-священник написал уже больше двухсот песен. Она пишет прозу, пишет прекрасные тексты на английском. Даже я, выпускник Литературного института и автор нескольких книг, и в 40 лет не мог бы мечтать так писать, как она пишет сейчас. Только опыта ей пока не хватает.

Лена — это дар Божий. Когда я познакомился с ней, мне было 27 лет, я прожил уже целую жизнь — Литературный институт, романы, разочарования… Я настолько устал, настолько выгорел изнутри, мне уже ничего было не надо — у меня было ощущение, что жизнь закончилась. И тут Господь протянул мне руку помощи и послал мне этого ангела. Лена — мой самый главный выигрыш в этом мире. Я бы никогда перед собой не поставил тех целей, которые мне удалось достичь, если бы не она.

Елена Петровна

Начинали мы с нуля, и сейчас я вижу, что это было правильно. Когда молодожены постоянно цепляются за родителей, когда у них есть возможность дать задний ход, это может стать гибельным для семьи. Хорошо, когда идти некуда, тогда хочешь –не хочешь, а трудности будешь преодолевать вместе с супругом. А через трудности надо пройти — через болезни, через неудачи… Это очень укрепляет брак.

Я познакомилась с Алексеем, когда мне было 17 лет. Через год мы поженились, и в 19 лет я уже родила первенца.  

Желание иметь большую семью пришло не сразу. В середине 80‑х, когда только начались первые телемосты с Америкой, мы с Алексеем пришли на один такой телемост. Ведущие Фил Донахью и Владимир Познер подняли вопрос о состоянии материнства в Советском Союзе, я взяла микрофон и сказала: в нашей стране к матерям такое отношение, что я ни за что не буду рожать второго. И муж меня поддержал. А спустя какое‑то время я почувствовала странные ощущения в животе, отправилась к врачу и узнала, что у меня уже 28-я неделя беременности! Не было никаких признаков беременности, и живот почти не рос — я всегда была очень худенькой. То есть Господь этого ребенка от нас, двух идиотов, просто спрятал до поры до времени. Потом у меня уже никогда не возникало вопроса — рожать или не рожать. У меня был выкидыш на пятой беременности, и после этого я уже не могла иметь детей, иначе, конечно, их было бы больше.

Детей нельзя унижать и оскорблять. Кроме всего прочего, это бесполезно: у них срабатывает защитная реакция, а это совсем не тот воспитательный эффект, которого ждут родители. Если объяснить ребенку, что ты его очень любишь, но он очень тебя огорчил, у него возникнет чувство вины, и он признает свою неправоту. Еще родителям очень важно держать слово, от этого зависит их авторитет. Я много раз замечала, как мамочки на площадке говорят: «Я ни за что тебе этого не куплю!», а через десять минут идут и покупают. Если это повторяется постоянно, ребенок теряет доверие к словам родителя, они уже не имеют для него ценности.

Дети мне сейчас говорят спасибо, что нас так много, что мы выросли в такой большой и дружной семье. Они все время вместе, и в Греции они учились вместе. Когда Арсению было 18, Никону 16, а Тимофею 14, нас благословили отправить их учиться в греческий лицей. Я очень переживала, как они там справляются, но, к счастью, моя работа была связана с частыми поездками в Грецию, и я летала к ним каждый месяц. Первый год им было очень тяжело — языка ведь не знали, а туда приезжают дети из разных стран, и каждый говорит на своем языке. Они общались как глухонемые. Но к концу первого года уже не только свободно говорили по‑гречески, но и на разговорном уровне владели румынским, болгарским, сербским. 

В воспитании детей много тонкостей.Неправильно себя вели, ругались иногда в их присутствии, а для них это трагедия. Но к счастью, контакт с детьми у нас не утерян, доверие сохранилось, поэтому можно считать, что те ошибки, какие мы допустили в их воспитании, нам удалось исправить.