Призраки Гойи

*Смотрела этот фильм давненько… Зверства инквизиции показаны ярко… Не для слабых нервов. Но фильм интересный. Если не принимать все это близко к сердцу, то посмотреть можно...

О фильме.

Испания, конец XVIII века, империя накануне наполеоновского вторжения. Инквизиторы с интересом рассматривают гравюры Франсиско Гойи (Скарсгорд), простодушного и добродушного конформиста, который на правах придворного живописца позволяет себе религиозные вольности. Отец Лоренцо (Бардем) призывает покончить с оттепелью и возобновить искоренение еретиков в средневековых объемах — сам тем временем позирует Гойе для парадного портрета. Другая модель художника, девица Инес (Портман), как раз и попадает под новую метлу — инквизиция бросает ее в застенки, поскольку она в трактире отказалась от свинины и, стало быть, тайком практикует иудаизм. Лоренцо берется за определенную мзду помочь несчастной...
Редко снимающий Форман (это седьмой его фильм за последние тридцать лет) написал сценарий «Призраков» вместе со своим ровесником Жан-Клодом Карьером, чья фильмография, наоборот, давно перевалила за сотню наименований. И, в общем-то, все немногое хорошее, что можно про этот фильм сказать, прозвучит унизительно как для режиссера «Полета над гнездом кукушки», так и для сценариста «Дневной красавицы». Острые диалоги? Уверенная режиссура? Милош Форман умело работает с актерами? Смешно. Как и другие звезды восточноевропейских «новых волн» — Вайда, Кавалерович, Менцель, — Форман со временем стал тяготеть к академизму несколько даже телевизионного толка. «Призраки Гойи» при всей визуальной выразительности (с понятно чьим влиянием; Веласкеса на этой неделе дают в «Капитане Алатристе») не превращаются в дорогое историческое «мыло» разве что благодаря выразительной игре Хавьера Бардема. Тот по сюжетным перипетиям изображает почти что двух разных людей — и его инквизиторское бормотание в начале, пожалуй, даже перевешивает революционную экспрессию в конце. А вот Портман и вправду играет двоих — героиню и ее дочь, и на этом построен целый аттракцион. Кому Портман голышом на дыбе? А кому Портман, целующую ногу карлику? А кому ее же, но седую, безумную и беззубую? На словах, впрочем, не объяснить, почему мхатовская самоотдача талантливой барышни выглядит настолько мимо кассы, в пользу бедных, противно, в конце концов. Сам Гойя, как ни странно, присутствует на периферии истории — скорее наблюдатель, нежели участник, что, наверное, правильно для художника, но удивительно для киногероя. В «Призраках» при желании можно разглядеть некую метафору: деятельность инквизиции и политический фон уж больно напоминают о новейшей истории той же Чехословакии — но тяжеловесной метафорой жечь сердца еще сложнее, чем обычным глаголом.