Около полудня следующего дня я постучала в дверь дома, где предстояло жить моей малышке. Меня было невозможно узнать. Скромное чёрное платье, белый головной убор, скрывавший волосы и маленький передник. Опасаясь, что кто-то захочет получше вглядеться в моё лицо, я одолжила у одной из сестер очки с тёмной круглой оправой.
Мне открыла приятная пожилая женщина, экономка. Как проверяющей мне надо было только посмотреть есть ли в доме условия для жизни с младенцем — имеется ли кроватка, пелёнки, чисто ли, нет ли каких нибудь проблем с ремонтом вроде текущей крыши над детской. Но тут и одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что всё отлично. Когда я вошла в чистую светлую детскую комнату, то чувства, которые я скрывала так тщательно, чуть не хлынули горькими слезами. У окна стояла люлька. Простая деревянная люлька, застеленная вышитыми пелёнками. А рядом стульчик с маленькой подушкой и испорченным слезами молитвенником. Если бы ты знала, Флоранс, сколько раз я видала во сне, что сижу на том стульчике и качаю в люльке свою малышку, и озорные солнечные зайчики скачут по вышитому одеялку… Еле сдержав слёзы, я выскочила из комнатки. Экономка проводила меня в гостинную, знакомиться с приёмной матерью.
Я увидала скромную красивую женщину лет тридцати пяти. Она была одета в бархатное розовое платье. Красивые косы элегантно обрамляли круглое, слегка увявшее лицо. Меня поразили её глаза. Карие и тёплые, они лучились неземной добротой. Позже я поняла, что такой взгляд даётся в награду тем, кто пережил множество страданий, но не ожесточился, а принял их смиренно и с любовью.
Её звали Юлиана. Она предложила мне чаю, и спросила, что именно мне хотелось бы узнать. Я попросила её рассказать о себе, о муже, кто они и откуда. Честно говоря я её не слушала. У неё пятнадцать лет не было детей. Её глаза и маленькая колыбелька в детской уже сказали мне всё. Они поведали мне о море слёз и бессчётных ночах без сна, о сотнях молитв прошёптанных в отчаянии, о днях ожидания, ставших годами. Они рассказали мне, что мою малышку ждут, что её полюбят, и что ради её счастья эта кроткая женщина готова на всё.
Я ушла со смешанными чувствами. Я радовалась от того, что лучшей матери для своей дочки я и представить не могла, но снедавшая меня тоска была сильнее любой радости.
Через несколько дней мою девочку отдали на усыновление. Я попросила падрэ отдать приёмным родителям конверт, в который я вложила купленную цепочку, небольшую сумму денег и письмо. Я его помню до сих пор. " Теперь это дитя ваше. Я уверена, что о лучших родителях она не могла и мечтать. Берегите её как зеницу ока, и выростите счастливой. Я хотела бы попросить вас подарить ей эту цепочку, когда девочка превратится в прекрасную девушку. Цепочка вещь незаметная, если купить к ней кулон, она и не посмотрит на неё. А также добавьте, пожалуйста, эти деньги к её свадебному подарку. Если не захотите, я не обижусь. Это теперь ваша дочь, и лишь вам решать, разрешить ли ёе грешной матери оставить незаметное напоминание о себе. Я не знаю, суждено ли мне стать ещё раз матерью. Поэтому осмелюсь написать о последней просьбе. Имя Фредерика много значит для меня. Быть может и вам понравится это имя и вы решите назвать так свою прекрасную дочь. Я благословляю вас от чистого сердца."
Сначала я приходила к дому приёмной семьи моей дочери каждый день. Я залезала на сливовое дерево около окна гостинной и часами ждала, когда кто-то из домашних пронесёт мимо малышку. Вскоре я поняла, что если я хочу жить дальше, мне придётся отпустить свою дочь. Снедавшая меня тоска не давала жить. Я была счастлива лишь на ветке сливового дерева, а остальное меня не интересовало.Моя сестра Габриэлла видела, что со мной происходит. Она вновь отшлёпала меня и запретила приближаться к заветному дому чаще раза в неделю. И вот, однажды, промучавшись семь дней в ожидании, я прибежала к сливовому дереву, взобралась наверх по зелёным ветвям, и с ужасом обнаружила, что дом больше не жилой, ставни заколочены, на двери табличка «здаётся». Семья переехала. Больше я не видела свою дочь. Габриэлла строго настрго запретила мне искать их.
Жизнь продолжалась, потихоньку я свыклась со своей утратой, вновь научилась радоваться жизни. Я выросла, выучилась на медсестру. Когда разразилась война, я отправилась на фронт, вгоспитале встретила своего мужа Рикардо. У нас родились двое сыновей и трое прекрасных дочек. Недавно я в пятый раз стала бабушкой. Но боль не ушла. Я ни о чём не жалею. Останься моя девочка со мной, мы бы не выжили. Я знаю, что поступила правильно. Голод, война, разруха, и я, молодая девчонка. Нам просто нечего было бы есть. Но я не могу успокоиться. Всё думаю, как сложилась её жизнь. Была ли она счастлива, любила ли. Смешно, но крохотный младенец, которого я помню, уже превратился в сухую старушенцию вроде нас с тобой, Флоранс. Знала ли она обо мне, искала ли. Нет ответов. Если бы нашёлся добрый ангел, который прошептал бы мне на ухо, что её жизнь удалась, мне больше ничего не надо было бы.
— Вот тебе и сказка, подруга,- сказала Изабелла.
Флоранс только молча вздохнула.
Изабель и Флоранс ещё долго сидели на веранде под моросившим дождём, каждая погружена в свои мысли.
Прошла неделя. Приближался день рождения Изабеллы.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
ждёёём!!!