Все части тут:
Пролежав практически 3 дня в реанимации, естессно, не вставая с кровати, божий свет я видела лишь по отражению в стеклах, которые разделяли палату и примыкающий к ней медпост. На окнах висели какие-то металлические жалюзи, наглухо задвинутые, и всё, что могло через них просочиться, падало на эти стекла, которые были перед моими глазами. Видны были только контуры деревьев. Поэтому не было более счастливого человека, чем я, когда меня уложили на каталку и повезли в послеродовое. Я пыталась сопротивляться – да можно хоть сидеть! Но у них, наверно, так по регламенту положено. Судорожно сжимая в руках паспорт, который мневручили уже в послеродовом, вошла я в свою одноместную палату, и с радостью увидела, что за окном – оживленная улица, есть люди, машины, стоит чудесная погода, очень тепло и солнечно – жизнь!!! К слову сказать, одноместные палаты в этом отделении преобладают, поскольку они рассчитаны на совместное пребывание матери и дитя.
Дети мои из детской реанимации уже к концу 2х суток были переведены в ПИТ (палату интенсивной терапии) в отделении патологии новорожденных. А маму из реанимации отпустили только на 3и сутки…
В послеродовом я пробыла еще 7 дней. Я была угрожаема по развитию ряда серьезных осложнений, о которых врачи мне сказали уже потом. Но удивительно дело! Мало того, что ничего из осложнений меня не посетило, нои восстановление организма после беременности шло катастрофически быстрыми темпами. Было такое ощущение, что с меня прямо всё как будто сходит. На 2е сутки после родов (еще в реанимации) абсолютно ушли все отеки, и мои ноги превратились в 2 тонюсенькие палочки. На 3и сутки в основном прекратился зуд. Еще несколько дней почухивалась местами, но это было уже даже для меня незаметно. Оказавшись в послеродовом и имея возможность наблюдать за собой, выяснилось, что у меня начало резко снижаться давление, приходя к исходным цифрам (от 150/90 к моим 85/60), падая в сутки где-то на 10 единиц, и стал резко снижаться вес (в сутки я теряла 700-800 грамм). Через неделю после родов я весила на 1 кг меньше, чем до беременности. Давление восстановилось к 10му дню.
Из-за скорости, с которой шло восстановление исходного состояния, я чувствовала себя просто ужасно. Меня жутко штормило, мутило, я в основном лежала, сил не было никаких. Любое движение надо было делать путем неимоверных усилий. То, что еще живот после кесарева болел, это было ерундой по сравнению с поганым общим самочувствием.
На 5й день после родов почти прекратились выделения. Сделали УЗИ – гематометра. Т.е. кровь в матке скопилась и не оттекает, т.к. матка во время Б. перерастянулась и плохо сокращается. Что делать? Гистероскопия, конечно. Отсасывают вакуумом все, что собралось. А гистероскопия – это общий наркоз. 4й за год…
Ну что, сделали. Наркоз мерзкий, отходила до вечера. Мое и без того плохое состояние ухудшилось донельзя…
А тут еще мужу по делам надо было съездить в Орел. И приключилась со мной настоящая истерика, чем я совершенно не страдала и даже гордилась во время беременности. Обуял такой жуткий страх, что вдруг с ним что-то случится, а как же я? Как же дети? Ужас, прямо припадок был какой-то… Слава Богу, все обошлось.
Даже моя видавшая виды супердоктор сказала мне потом, что была практически уверена, что хоть гипертония после родов у меня, но останется. И уж никто – ни она, ни врач в послеродовом – не ожидали от моего не самого молодого и не самого здорового организма такой прыти в восстановлении.
Положа руку на сердце, могу сказать, что на 11е сутки после родов я забыла, что они у меня были, так же, как и беременность. Возможно, в это трудно поверить, но это так. Наверно, облегчение от прекращения всех мучений последних месяцев было настолько велико, что избавление от них организм принял за высшее блаженство и не замечал каких-то незначительных нюансов самочувствия.
Спустя почти год, общаясь со своей давней знакомой, у которой тоже были не самые легкие роды (ЭКС в 8 мес из-за отслойки плаценты, тромбофлебит вен руки), она сказала, что восстанавливалась после родов где-то 5 лет. Я вслух не сказала ничего, а про себя подумала, что, наверно, я мало себя люблю…
