На душе у него так тревожно, что побег от себя — акт спасения. Побег совершается любым удобным способом, лишь бы не думать о причине боли, распознавать которую его не научили взрослые, сами не научившиеся этому. Поэтому все его вечера наполнены погружением в виртуальные миры: музыка в уши, и мозг залит до предела информацией, на перемалывание которой уходит столько энергии, что уже не хватает сил на то, чтобы разобраться в себе.
А плохо ему от того, что не признан окружающими: они не замечают его достоинств и делают акцент на недостатках, которые он в себе не признаёт. А кому приятно чувствовать себя никчёмным? Много сил затрачивается, чтобы отследить реакции окружающих, чтобы затем бороться за своё мнение.
Энергию напряжения, накопившуюся за день, необходимо куда-то сливать: порой, уход в виртуальность не помогает заглушить внутреннее беспокойство. На выручку приходит привычка провоцировать близких людей на агрессию. Обвинив их в нечуткости, он находит причину своей боли. Потом это раздражение на взрослых можно слить в компании друзей, таких же страдальцев, которые, правда, этого не показывают: все хорохорятся друг перед другом. Пороки подростков расцветают буйным цветом на ниве их отверженности.
«Они мелочны и придирчивы…», — говорит подросток о своих родителях. И это мнение замещает неосознанно низкую самооценку: «Я ничтожество и всё делаю не так…». Такая подмена притупляет боль и повышает самооценку за счет обвинения людей в своих бедах.
Чтобы понять причину этой боли и понять, что же делать с ней, требуются не только усилия, но и умения, которых неоткуда взять. Побег же от себя более приемлем: он не требует усилий и ведёт хоть на время в зону комфорта, убаюкивающего недовольство собой и подсовывающего фразочку: «Ты прав».
Так внутренняя боль превращается в источник ежедневного развлечения: подросток провоцирует окружающих на проявление внимания к себе в форме одобрения или агрессии, явной или скрытой. Только бы не остаться наедине с собой. И для этого все средства хороши: от алкоголя и наркотиков до беспорядочного секса.
Подросток всю энергию затрачивает на распознание оценок его качеств, сделанных другими. Если оценка высока, то она на какое-то время залечивает рану его самоуничижения. Если оценка оскорбляет его, то появляется повод запустить внутренний монолог, состоящий из самооправдательных истин расхожего характера.
И вот подросток становится взрослым. Он мастерски овладел универсальным способом глушить боль, возникающую из-за несоответствия внешних и внутренних оценок. Именно несоответствие раз за разом побуждает его к самокопанию в пользу самоуничижения или обвинения окружения. И именно от этого он бежит, полагая рефлексию признаком слабости.
Замкнутый круг возникает, когда такой взрослый становится родителем. У него не возникает желание его разорвать, научившись самому разбираться в себе, чтобы эти знания передать своему ребёнку. Порой, даже сама возможность разорвать порочный круг родительско-детских отношений видится ему как пустая трата времени. Оглядываясь вокруг, он видит, что большинство живёт, страдая. Так он приходит к уверенности, что такое положение вещей и есть норма человеческих отношений. Если всё же и приходят мысли облегчить свою боль, то он по привычке убегает в зону комфорта.
А ещё у такого взрослого есть страх перед манипулированием, так как он сам изучает техники манипуляции, будучи уверенным, что именно они откроют ему двери в мир, наполненный согласием окружающих, высоко ценящих его достоинства. Он ходит на тренинги личностного роста, постигая науку выживания.
Работа над собой? Признание ответственности за собственные решения и поступки? Да о чём вы? Он даже не знает, чего он хочет, кроме одного единственного желания: быть хорошим в глазах окружающих. Не понимая, что за этим его желанием скрывается попытка избавиться от боли отвержения самого себя, заложенного ещё в детстве.
© Сгонник Любовь
На душе у него так тревожно, что побег от себя — акт спасения. Побег совершается любым удобным способом, лишь бы не думать о причине боли, распознавать которую его не научили взрослые, сами не научившиеся этому. Поэтому все его вечера наполнены погружением в виртуальные миры: музыка в уши, и мозг залит до предела информацией, на перемалывание которой уходит столько энергии, что уже не хватает сил на то, чтобы разобраться в себе.
А плохо ему от того, что не признан окружающими: они не замечают его достоинств и делают акцент на недостатках, которые он в себе не признаёт. А кому приятно чувствовать себя никчёмным? Много сил затрачивается, чтобы отследить реакции окружающих, чтобы затем бороться за своё мнение.
Энергию напряжения, накопившуюся за день, необходимо куда-то сливать: порой, уход в виртуальность не помогает заглушить внутреннее беспокойство. На выручку приходит привычка провоцировать близких людей на агрессию. Обвинив их в нечуткости, он находит причину своей боли. Потом это раздражение на взрослых можно слить в компании друзей, таких же страдальцев, которые, правда, этого не показывают: все хорохорятся друг перед другом. Пороки подростков расцветают буйным цветом на ниве их отверженности.
«Они мелочны и придирчивы…», — говорит подросток о своих родителях. И это мнение замещает неосознанно низкую самооценку: «Я ничтожество и всё делаю не так…». Такая подмена притупляет боль и повышает самооценку за счет обвинения людей в своих бедах.
Чтобы понять причину этой боли и понять, что же делать с ней, требуются не только усилия, но и умения, которых неоткуда взять. Побег же от себя более приемлем: он не требует усилий и ведёт хоть на время в зону комфорта, убаюкивающего недовольство собой и подсовывающего фразочку: «Ты прав».
Так внутренняя боль превращается в источник ежедневного развлечения: подросток провоцирует окружающих на проявление внимания к себе в форме одобрения или агрессии, явной или скрытой. Только бы не остаться наедине с собой. И для этого все средства хороши: от алкоголя и наркотиков до беспорядочного секса.
Подросток всю энергию затрачивает на распознание оценок его качеств, сделанных другими. Если оценка высока, то она на какое-то время залечивает рану его самоуничижения. Если оценка оскорбляет его, то появляется повод запустить внутренний монолог, состоящий из самооправдательных истин расхожего характера.
И вот подросток становится взрослым. Он мастерски овладел универсальным способом глушить боль, возникающую из-за несоответствия внешних и внутренних оценок. Именно несоответствие раз за разом побуждает его к самокопанию в пользу самоуничижения или обвинения окружения. И именно от этого он бежит, полагая рефлексию признаком слабости.
Замкнутый круг возникает, когда такой взрослый становится родителем. У него не возникает желание его разорвать, научившись самому разбираться в себе, чтобы эти знания передать своему ребёнку. Порой, даже сама возможность разорвать порочный круг родительско-детских отношений видится ему как пустая трата времени. Оглядываясь вокруг, он видит, что большинство живёт, страдая. Так он приходит к уверенности, что такое положение вещей и есть норма человеческих отношений. Если всё же и приходят мысли облегчить свою боль, то он по привычке убегает в зону комфорта.
А ещё у такого взрослого есть страх перед манипулированием, так как он сам изучает техники манипуляции, будучи уверенным, что именно они откроют ему двери в мир, наполненный согласием окружающих, высоко ценящих его достоинства. Он ходит на тренинги личностного роста, постигая науку выживания.
Работа над собой? Признание ответственности за собственные решения и поступки? Да о чём вы? Он даже не знает, чего он хочет, кроме одного единственного желания: быть хорошим в глазах окружающих. Не понимая, что за этим его желанием скрывается попытка избавиться от боли отвержения самого себя, заложенного ещё в детстве.
© Сгонник Любовь
Юлия, вы пишите: «жестокий, стремительный и безжалостный мир, полный стрессов с каждым годом становится все стремительнее»… Он таковым и будет являться и для вас и ваших детей, потому что такое позиционирование («жестокий и безжалостный») неизбежно управляет и вашими мыслями и поступками, создавая вокруг реальность, точно соответствующую ожиданиям. Мало того, во всём множестве разворачивающейся реальности, в этом случае, ваше сознание будет вычленять только те ситуации и события, которые будут подтверждать ваше мироощущение. В психологии это называется — реализуемые ожидания.
У вас в посте статья дублируется — 2 раза.
Почему-то мне кажется, что во всём этом виновато отсутствие безусловной любви и безусловного принятия родителями своего ребёнка таким какой он есть… ну и конечно недостаток внимания к нему
Я тоже когда-то была подростком 12-14 лет, у меня тоже колбасили гормоны, и всё чего я хотела от мамы — тёплого доверительного общения и участия в моей личной жизни, поддержи, сочувствия и т.п. Но маму мои «тараканы» в голове особо не волновали. Ей было главное — чтоб училась хорошо и порядок в комнате. Ну как-то так.
Я уверена, что если родители сумеют установить с ребёнком с самого начала доброжелательные отношения, то проблем в подростковом возрасте будет существенно меньше