Два месяца свободы (ч.2)

Начало

Руслан присылал мне сообщения приятного содержания (никакой пошлости), я не могла не улыбаться, читая их. Они не были скопированы из интернета, концентрация искренности была на максимальном уровне. Он находил причины, чтобы чаще приезжать в наш филиал. Сотрудники удивлялись: «То вас калачом сюда не заманишь, то ездите в неделю по 10 раз. Странные!». Никто, кроме моих девчонок, не знал, что мы общаемся.

Когда он приезжал, мне казалось, что это другой человек, не тот, что пишет мне в аське. Нет, его поведение не менялось, каков он был в аське, таков и оставался в реальности. Просто в моей голове его внешность никак не совмещалась с его языком общения. Странно звучит, но в диалогах он представлялся гораздо симпатичнее, можно было бы запросто влюбиться, но внешне… Он был невысок ростом (примерно моего роста (170 см)), худощав и, несвойственно своему возрасту, морщинестен. Ему было 26, а выглядел на все 35. Морщинки собрались возле глаз и каждый раз показывали себя во время улыбки. Казалось, большее место на лице занимает нос с горбинкой, а крысиные «пляшущие» зубки немного отталкивали. И хотя всегда при общении я смотрю в глаза собеседнику, в этом случае я не могла смотреть и вообще не могла настолько раскрепоститься, его внешность меня смущала. Хорошо, что он этого не понял, иначе я сгорела бы со стыда. Тем не менее довольно быстро я перестала замечать все эти некрасивости. Мне нравилась его искренность, максимальная открытость, мне нравился этот флирт, который отвлекал меня от главной проблемы.

Бывший звонил мне по нескольку раз в день. Каждый раз я объясняла, что не хочу мириться, не хочу таких больных отношений, а они обязательно будут, если примирение состоится. Но он звонил, просил прощение, говорил, что все осознал, осознал все свои ошибки. Чтобы не тратить нервы себе и ему, я перестала отвечать на звонки. А вскоре мне пришлось сменить номер, который одолжила мне сестра.

В связи с образовавшимся свободными выходными, я чаще ездила в деревню к маме. Вечерами встречалась с друзьями, с которыми мне раннее запретили общаться. В этой же компании присутствовал Славка. Мы с сестрой продолжали над ним глумиться. Больше никаких других эмоций и чувств он у меня не вызывал. Да мне и не надо было. Мне вполне хватало флирта на работе. Но в будничные вечера, когда рядом не было мамы и друзей, меня охватывала тоска. Я думала о своем тиране и не могла понять какие чувства я испытывала по отношению к нему — это была любовь или простая привязанность. С ним было хорошо и плохо и без него было хорошо и плохо. Нужно было время, чтобы разложить все по полочкам в голове, чтобы отойти и рассуждать на холодную голову. Но одно я знала точно — я скучала по нему. Было невыносимо тоскливо. И я рисовала. Ручкой. Обычной шариковой ручкой. В основном, это были корабли в море. Позже эти рисунки были растасканы друзьями.

Через некоторое время я начала получать многочисленные смс от Славки. Номер я ему не давала (вообще нет привычки его раздавать, в этом заслуга бывшего), подозреваю, что им поделилась моя сестра. На эти смски я отвечала с неохотой, иногда игнорировала. В основном ответы были односложные и безэмоциональные: «Нет», «Да», «Не знаю», «Ничего» и т.д. Каждое утро присылал пожелания с добрым утром, а вечером — спокойной ночи, зачастую сообщения содержали в себе всем известные интернетовские сопливо-слюнявые тексты, что меня выбешивало или вызывало усмешку, в зависимости от настроения. А просьбы прекратить смс-пересылку (в основном, одностороннюю) ни к чему не привели. Сообщения продолжали поступать.

с Русланом тоже продолжалось общение. Однажды он мне нужен был по работе. Он не отвечал на сообщение ни в аське, ни в скайпе, и я начала штурмовать его по телефону. На звонки он тоже не отвечал, поэтому я послала смс: «Ты где? Не могу найти тебя! Очень нужен!». Через пару минут входящий от него. Я с облегчением поднимаю трубку в надежде скорого решения проблемы и слышу женский голос: «Слышь, ты! Какого хрена ты лезешь в семью? Еще раз ты засунешь свой длинный нос, я тебе все волосы повыдергаю!». Я давненько такого шока не испытывала. Мой артикуляционный аппарат парализовало и я не смогла выдавить ни слова, просто бросила трубку.

Продолжение следует...