Записки 26

Целая неделя без ссор — редкость для нас с Никитой. А причина нового конфликта оказалась такой абсурдной, что сложно даже поверить.

Это был один из тех редких вечеров, когда всё складывается идеально.
Мы поехали в японский сад — туда, куда не так просто попасть. Я давно хотела, но всё не складывалось. И вот наконец — идеальная погода, мой любимый человек, я в лёгком образе, с уложенными волосами, в новом платье. Мы много смеялись, долго гуляли.

Никита фотографировал меня с терпением, которого я в нем не знала.
Не просто щелкал кадры, а ловил моменты — когда я смеялась, когда ветер подхватывал край моего платья, когда мы вдвоем смотрели на карпов кои, и отражение фонарей в воде рисовало золотые дорожки у нас за спиной.
Его телефон был полон нашими воспоминаниями.

Я редко выкладываю что-то в
Inst. Мне не нужно подтверждение извне, не нужны лайки незнакомцев. Но эти фотографии.. я хотела их не для ленты, а для себя. Сохранить. Положить в память. Чтобы потом, в другие времена, открыть и вспомнить.

Когда мы вернулись домой, Никита вдруг сказал:
— Эв, у меня память уже закончилась. Давай я тебе всё скину.

Я кивнула. Мы всегда снимаем на его телефон — у него камера лучше. Обычно я прошу его пофоткать, и он снимает: фотки, видео— всё подряд. Уже целая галерея накопилась.

Он открыл фотоплёнку, выделил за раз около двух тысяч файлов. Я включила AirDrop, на экране появилась его иконка, я нажала «Принять» и пошла передача— мелкий прогресс-бар, кружочек, проценты. Несколько минут ожидания и цифровой переезд был завершён.

Я открываю галерею и начинаю листать — медленно, сначала уверенно, потом всё быстрее. Понимаю: из двух тысяч пришло от силы двадцать, ну тридцать файлов. Какие-то случайные обрезки, дубли, кривые кадры. Проходит максимум минута, может две, и я оборачиваюсь:
— Никит, почти ничего не пришло. Что за глюк?

Он смотрит на меня — в глазах растерянность, будто на секунду забыл, как дышать.
— Да не может такого быть… — тихо говорит. — Дай.

Берёт у меня телефон, сам начинает листать.

пролистывает альбомы, выходит обратно. Пальцы движутся быстро, но всё тщетно.

— Нет ничего. Нигде.

Я смотрю на него, он — на меня. И, конечно, в своей привычной манере отшучивается:
— Автор идеи — Даррен Стар: «Ситуация критическая»

Я смотрю на него с вопросом — без улыбки, мне совсем не смешно.

Он замирает, будто собирается с духом. На секунду отводит взгляд, а потом:
— Эв… пожалуйста, не злись. Но я уже всё удалил.

Не знаю, может, кому-то это покажется ерундой — ну подумаешь, стерлись какие-то фото и видео. Но для меня это были не просто файлы. Это были кусочки жизни. События за несколько месяцев: яркие, весёлые, счастливые, глупые, живые. Всё — в кадрах, в случайных ракурсах, в голосах на фоне. И вот — их просто нет.
И это ощущается не как ошибка телефона, а как маленькая трагедия.

Меня накрывает волной обиды. Я слегка хлопаю Никиту ладошкой по плечу и говорю:
— Ты прикалываешься? Ты что, не мог подождать, пока я всё проверю? Три минуты не мог потерпеть?

В голосе звучит и упрёк, и недоумение

Он вздыхает и спокойно говорит:
— Я понимаю, как тебе это важно, правда. Но что теперь уже сделать? Извини. Ещё нафоткаем.

Я уже начинаю психовать, меня накрывает настоящая волна раздражения. Швыряю телефон на кровать и с резким тоном говорю:
— Да не надо мне уже ничего! Ты всё испортил, как всегда!

Он вздыхает, плечи слегка опускаются, голос становится чуть резче:
— Эва, да успокойся, я не специально. У меня из-за этих фоток даже вотс не открывался — люди по работе пишут, а я не мог им ответить.

Знаете это состояние, когда в голове уже так всё кипит, что исход конфликта перестаёт иметь значение? Когда тебя заводит так сильно, что остановить себя почти невозможно?

Вот я именно в таком состоянии. Каждое слово — как искра, и вот-вот вспыхнет пожар.

Слово за слово, и вдруг Никита взрывается — рука у него даже затряслась от напряжения.
— Фотки?? — кричит он, глаза горят. — Из-за фоток? Серьёзно? Ты вообще слышишь себя? Мы сейчас ругаемся из-за, ***, фоток! Приди уже в себя!

В его голосе — смесь ярости и отчаянья

В итоге мы оба взрываемся — словно сработала бомба, и вокруг мгновенно становится жарко и громко. Я, не сдерживая привычной резкости, схватываю сумку и хлопаю дверью так, что эхо ещё долго катится по коридору.

Выхожу в футболке и домашних шортах, воздух в подъезде кажется холоднее, чем внутри, но я уже не обращаю на это внимания.

Я шла без цели, просто двигаясь вперёд, словно надеясь, что движение поможет унять внутренний шторм. Внутри меня бушевала буря — смешались горечь, обида и чувство бессилия. Было тяжело принять, что что-то, что для меня значит так много, для Никиты оказалось просто мелочью.

Меня охватывало ощущение невидимости — словно мои чувства и ценности игнорируют.

После двух часов бесцельной прогулки по ночным улицам города я постепенно начала успокаиваться. Прохладный воздух медленно остужал накатившую бурю внутри, мысли становились яснее. Никита так и не позвонил, не написал — тишина.
Вдруг в голове всплыли его слова, сказанные неделю назад: «Если ты ещё раз уйдёшь — я больше не стану тебя возвращать».

Раньше я воспринимала это как пустую угрозу, но теперь ощущение стало реальнее, почти осязаемым.

Я села на лавочку, прислонилась к холодной спинке и задумалась: что же теперь делать? С одной стороны — пустяковая ссора, какая-то глупая. С другой — ощущение, будто я действительно нарушила важный договор между нами.

В голове крутились мысли, и каждая цеплялась за ту самую фразу Никиты, словно острый камень: «Если уйдёшь ещё раз — не верну». Это звучало теперь не как угроза, а как тяжёлое обещание.

Внутри смешались сомнения. Я понимала, что это уже не просто эмоциональный всплеск, а шаг, который может изменить всё.

Я сидела и думала: а как мне теперь вернуться? Унижаться… вроде бы и не хочется.

Это осознание одновременно и обескураживало, и немного пугало. Ведь привыкла я к другому — к тому, что меня хотят, ждут, зовут обратно.

Как сделать первый шаг, если всегда была уверена: не я должна просить, а меня должны искать? Эта пустота внутри будто кричала, а гордость сдерживала, не давая двинуться вперёд.

Но делать нечего — надо возвращаться. Как бы ни было тяжело самой себе, как бы ни хотелось убежать и не переступать через свою гордыню, выбор был один.

Я зашла в магазин, купила бутылку вина и любимый сыр — маленький жест для самой себя. Уже выходя из лифта, подошла к двери квартиры и опустила ручку — дверь была заперта.

Внутри меня всплыло раздражение и лёгкая усталость: «Господи, ещё и в звонок звонить, просить открыть дверь… До чего ты дожила, Эва?» — подумала я с горькой усмешкой.

Этот момент казался мелочью, но в нём ощущалась вся тяжесть происходящего.

Я собираю все остатки мужества, глубоко вздыхаю и нажимаю на кнопку звонка. Через несколько секунд дверь тихо щёлкает и приоткрывается. Никита стоит в проёме, облокотившись плечом о стену, руки в карманах, лицо серьёзное и напряжённое.

Он смотрит на меня и спокойно, но с оттенком холодка в голосе говорит:
— У нас был разговор?

Я стою, сердце колотится, и в голове проносится только одна мысль: «Господи, какое унижение...» Но вместо того, чтобы показать это, я едва заметно закатываю глаза, делаю шаг вперёд и прохожу в квартиру.

С лёгкой иронией в голосе бросаю:
— Никит, не придумывай. Мне что, нельзя было просто за вином сходить?

И в этот самый момент я замечаю, как Никита пытается сдержать улыбку — в уголках губ играет лёгкая усмешка, и глаза чуть прищуриваются. Он тихо хохочет, потом закрывает дверь.

Я смотрю на него, он смотрит на меня — и вдруг мы оба взрываемся смехом, громким и искренним, будто вся тяжесть момента мгновенно растворилась. В этой общей улыбке — наше молчаливое примирение и маленькая победа над всей этой абсурдной ситуацией.