Вроде сентябрь, пока половина, в долине лето — утомлённое, треснувшее по боку, перебродившее — и всё же лето, а в горах уже пахнет зимой, она так близко, словно и не уходила вовсе, словно пряталась на дне ущелий, в стенах вечномёрзлых пещер, в загривках быстрокрылых ветров. Нигде более так остро не ощущаешь свою вечность и свою же скоротечность, как в горах. Даже посреди самого жаркого полудня, когда воздух нем и бездвижен, а разомлевшее солнце душно висит над перевалом, вознамерившись остаться там «на навсегда», зима найдёт возможность дать о себе знать — морозно-влажным сколом на треснувшем валуне, замертво упавшей птицей, горстью прошлогоднего снега, которую тебе, шестилетней, протянет бабушка, посчитав, что ты уже достаточно взрослая, чтобы это знать. Она разломит пополам этот перепачканный землёй, заскорузлый от подталин ком снега, и ты увидишь, что он целиком, насквозь кишит медленными белёсыми червями. Всюду жизнь и смерть, скажет бабушка, и в её словах будет столько правды и смысла, что тебе, шестилетнему неразумному зверёнышу, расхочется что-либо уточнять. Ты развернёшься и помчишься вниз по склону, не наискосок, чтобы поберечь ноги, а напрямик, хватая ртом ледяной воздух, перепрыгивая через колючие кусты седого чертополоха и выступающие низеньким частоколом ржавые стебли аслара — выдернул трубочку, надул до упора, резко намотал на кулак — он взрывается с глухим протяжным хлопком. Именно в тот день ты поймёшь, как это сложно — жить с безусловной, непреложной истиной. Потому инстинктивно сделаешь то, что обычно и делают люди, столкнувшиеся с ней: притворишься, что её не существует. Сбежишь.
У каждого человека свой рай, откуда однажды, не справившись с бременем истины, он сбегает. Мой рай там, где на приветствие отвечают «твоё «здравствуй» принадлежит Богу», где, поторапливая, напоминают «у дня не осталось времени для вздоха», где, встретившись с тобой на улице, с трудом заговаривают на литературном армянском, но сразу же, махнув рукой, переходят на родной диалект: «во всём мире хорошие слова произносят с одинаковым выражением лица, не поймёшь — так догадаешься». Узнав, что ты местная, тут же деловито принимаются выяснять, «чья ты будешь» (Пашоянц? вааа, как не знаю! ты Юрика дочка или Лёвика?)
Мой рай там, где холмы, по-старчески покряхтывая, бьют каждое утро челобитную восходу, вымаливая ещё один мирный день. Где в ночи так густо поют сверчки, что кажется — их слышно за перевалом. Где в погребах, кутаясь в бабушкину шаль, дремлет время. Где в водной ряби дождевых бочек отражается привычный с детства ковш Большой Медведицы: посмотреть так — он цепляет своим хвостом печную трубу соседского дома, а вот так — наматывает на палец невесомый облачный пух. Где до сих пор в обиходе старинное слово «пйнджряпсюк», подразумевающее ласковую морось, под которую растёт молодая крапива.
Мой рай там, где горы. Я возвращаюсь к ним всякий раз, когда тяжело и невмоготу. Стою на самой вершине — объятая ветром, оглушённая безыскусной библейской красотой родных мест. Вокруг такая тишина, что слышно шум крыльев пролетающей надо мной птицы — она кружит в небе долго, истово, словно ждёт знака, чтобы спуститься вниз. Я наблюдаю за ней и думаю о том, что в тот день, когда бабушка показала мне червивый снег, она была старше теперешней меня всего на семь лет. Она была почти моей ровесницей, и так много уже знала о жизни и смерти. «А ты — что? — спрашиваю я у себя.— А ты — кто?» Не найдя ответа, принимаюсь оправдываться: я мать, я дочь, я сестра, жена, подруга. Я пишу книги. Я стараюсь не сосволочиться, не спиться. Стараюсь не осуждать. По возможности я помогаю. Отказав в помощи — переживаю. Иногда я бываю такой невыносимой, что хочется себя запретить. Ищу свою истину и не могу найти. Боже, говорю я, Боже, почему ты молчишь. Подай знак, подскажи, объясни. Небо слушает молча, не перебивает. Выслушав мою исповедь, отпускает. Дождавшись, когда уйду, опускается на колени, осторожно трогает мои следы: прикасается к ним кончиками пальцев, согревает своим дыханием. Боже, говорит небо, Боже, как ты вообще их выносишь — безголовых этих дураков. Они так часто обвиняют тебя в том, что молчишь. Но если ты вдруг заговоришь — они разбегутся стремглав, опрометью, изо всех сил. Знали бы они, какая это мука — быть хранителем безусловной, непреложной истины. Знали бы они.
Наринэ Абгарян
Электронные книги и аудиокниги можно взять, например, здесь:
пы.сы.
Мой рай там, где Я
вернули смайлики — вот он рай!
Мой рай в бесконечной любви ко всему, что вдохновляет меня. К миру с его остротой и сладостью; к любимому мужчине, в чьих глазах теплота и необъяснимое духовное притяжение; к сыну долгожданному и вымоленному у Бога; к родителям-безусловно любящих и принимающих тебя; к себе-меняющейся и не устающей удивляться совершенству нерукотворно созданного:)))
Мой рай там, где моим хорошо.
где дети мои--там и рай.
Мой рай… Прошлым летом по дороге на отдых остановились на турбазе на ночь. Турбаза на берегу Азовского моря. Ни души. Чайки, небо, песок, прибой. Море меелкое. И тишина. Еще мой рай — осенняя Тула, засыпанные листьями скверы, фонари и запах бензина вперемешку с сигаретным дымом и скрип селектора на подстанции скорой. Еще — у мамы в деревне, конечно — неважно, зимой ли, летом… Душе там уютно. ..
я свой рай еще ищу… но мне хорошо в поездках, путешествиях, кипише… а спокойно на даче и среди природы… или дома в пледе на диване)))
Мой рай там где дети и муж, сейчас он разрывается между и от этого не такой цветущий и благодатный(
И еще пасмурно в моем раю бывает, когда я сильно тоскую по родителям или знаю, что у близких что-то не так.
держись) все разрывающееся соберешь своим спокойствием)
Я комок нервов, поэтому даже не допустила мысли, что мой рай может быть и внутри меня
Мой Рай там, где мой ребенок счастлив, где я уверена, что он в безопасности, даже тогда, когда убегает из поля моего зрения. Там, где улыбчивая мама троих сорванцов, которых ласково зовут «армянской бандой», по пути к океану заглядывает в нашу калитку, чтобы сообщить, что Миша идет с ними на пляж. Мой Рай, там где я просыпаюсь от голосов соседских мальчишек, кричащих на непонятном языке под нашей дверью. Там, где по утру на своей веранде я нахожу свежие фрукты, оставленные заботливой хозяйкой нашего уютного домика. Там, где в полдень все местные спят, потому что воздух трещит от жары. Там где нет ни «вчера», ни «завтра». Там где можно не торопиться, где есть время остановиться и подумать о Важном, глядя в бескрайнюю гладь океана. Там где в моей душе поселяется покой… Жаль только, что я смогла осознать это, покинув те прекрасные места. Но у меня внутри есть маленький кусочек того Рая, куда я возвращаюсь вечерами, когда у меня есть минутка, чтобы остановиться и подумать о Важном.
спасибо за такой чудесный рассказ))))) я растаяла)
Мой рай тоже там где я. Иначе будет зависимость от другого рая. А счастливый человек должен быть счастлив всегда. Я счастлива и в раю пока я живу, пока я дышу, пока я в сознании.
Как же красиво написано!!
Мой рай там, где живы и здоровы родители, где веселы и здоровы мои дети. Мой рай — это как в литературной пьесе: единство места, времени и лиц — в этом мире не осязаем...
единство места, времени и лиц — красиво))
Я ответила почти так же как и ты) мой рай — там где я счастлива. И не важно, что это за место, ведь куда бы я не пришла, я везде беру с собой счастливую себя. Иногда, не очень, счастливую, конечно) но это редко бывает.
Задумалась… не знаю, где у меня рай… но пока точно не во мне, а хотелось бы
Однозначно, рай во мне. В моем принятии себя и мира. И еще рай в моей семье, в моих любимых мальчиках, больших и маленьких. Когда я вместе с ними, рай для нас будет везде.)
Как раз ее книги сейчас читаю. Хорошо пишет, красиво, молодец она. Про горы прям шикарно, мой рай, наверное, тоже в горах, а еще в маленькой деревне в орловской области, на родине моих предков, без которой лето не лето, как без гор зима не зима. Рай — то место снаружи, которое помогает почувствовать рай внутри. Иногда и не место, а люди. Ситуации. Запахи. Книги. То, что входит в резонанс, и получается песня :-)
спасибо за дружбу)))))))