поржать)) не фото)))

нарыла на просторах интернета)) ржала так, что кот сбёг)))

Хоряк и тыблоко
Тыблоко было красным и жирным. А хоряк любил тыблоки. Хорошо, когда тыблоки жрут люди. У них пасть огроменная. Они дают маленький кусочек тыблока, как раз хорячьего размеру. А целое тыблоко – его как? Первым делом хоряк тыблоко сцапал за хвостик и попытался утащить под шкаф. Увы, тыблоко намного превосходило щель между шкафом и полом. Попробовал куснуть. Куда там – скользкое. Попинал задними лапами. Потом передними. Перетащил под ёлку. Обнял. Обнюхал. Вцепился зубами и укатил под стул. Потому что хорячья запасливость сильнее логики.

Хоряк и мыш
Мыш был шерстяной и пахучий. Он висел на палочке и предназначался для кошачьих забав. Было решено, что хоряку тоже сойдёт. Хоряку вообще всё сходило, даже старые носки. Новые, впрочем, тоже. Хоряк мыша одобрил и, в знак особого расположения, сорвал с палочки и утащил под шкаф. Спустя несколько недель мыш облез и показал черный пластмассовый бок. Вообще, хорячий мыш напоминал теперь мыша тока издали и по запаху. Хоряка эти мелочи не волновали – он продолжал гордо уносить мыша под шкаф, подальше от наших завистливых глаз. Потому что хорячья верность сильнее предрассудков.

Хоряк и Ёршик
Хоряк был допускаем во все комнаты. Кроме ванной. В ванную хоряка сначала тоже допускали. Но это до тех пор, пока не настигла хоряка первая любовь. Хорячья любовь была белоснежна и стройна. Имя у неё, правда, было странноватое – туалетный ёршик. Впрочем, хоряк этого не знал, потому что Ёршик не разговаривала по-хорячьи. Как это принято у хоряков, хоряк затаскивал Ёршик за шкирку в угол и возбуждённо грыз. Ёршик, как это принято у туалетных ёршиков, загадочно шуршала. Подставка, в которой Ёршик коротала свои дни, переворачивалась, и на пол разливалась живая вода, приятно пахнущая какашками. После нескольких подобных свиданий дверь в ванную стала систематически закрываться. Но хоряк не терял веры в чудо. Хоряк делал вид, что занят, но одним глазом пристально следил за заветной дверью. И время от времени люди внезапно слышали шорохи и похрустывания. Люди бледнели, переглядывались и кидались в ванную. В углу ванной, за унитазом, хищно оскалясь, хоряк страстно грыз стройную Ёршик. Потому что хорячья настырность сильнее железной человеческой воли.

Хоряк и ноги
Хоряк не думал о людях. Люди были далеко, наверху. Хоряк думал о ногах. Ноги были внизу и нагло шастали по его, хоряка, территории. Хоряк объявил ногам холодную войну. Потом горячую. И наконец, кусачую революцию. Время от времени где-то наверху раздавался крик, хоряка вздёргивали в воздух и давали по сусалам. Хоряк терпеливо сносил причуды судьбы и продолжал уверенно цапать ноги. Ноги и сусала у хоряка в логическую цепочку не выстраивались. Он был выше этого. Порой, он милостиво пропускал ноги мимо, но только потому что пинал яблоко, грыз мыша или мечтал о Ёршик. Но уже через пять минут он злобно вцеплялся в ничего не подозревающую ногу и с клекотанием терзал тапок. Потому что воинственный дух хоряка нельзя сломать жалким даванием по сусалам.

Хоряк и сон

Сон хоряка был священен. Его способность засыпать – божественна. Хоряк клал свою маленькую хорячью письку на шум, грохот и стук. Хоряк мог спать под перфоратор, электродрель, крики “Хоряк, подъём!” и взрывы петард под окнами. Хоряк спал, когда люди тыкали его пальцами, чесали ему пузо или дёргали за лапы. Хоряк повизгивал во сне, когда ему к носу подносили кусок мяса, но стойко не просыпался. Единственное, что могло пробудить хоряка, — сон людей в одной с ним комнате. Стоило хоть одному людю сонно засопеть, как хоряк понимал – пора. Он тянулся, зевал во весь рот и шёл к кормушке. Нагромыхавшись кормом, хоряк начинал звенеть поилкой и стучать стучалкой. Если этого было недостаточно, хоряк шуршал шуршалкой и скрипел скрипелкой. Потому что не хоряк для людей, но люди для хоряка.