%
Случилось так, что Она однажды ослепла, и стала жить мёртвой темноте, сохранив картинку мира только в памяти.
А Он однажды перестал слышать, привык и освоился в новом беззвучном существовании.
Им обоим уже казалось — что это нормально, и не слишком много потеряно.
И они встретились по какой-то прихоти судьбы, которая иногда преподносит нам совершенно неожиданные, но очень важные для нас сюрпризы.
Она училась смотреть на мир его глазами. Он заставлял её вспоминать краски закатов, рассветов, журавлей в небе, туманов и моря. Всего, что нельзя узнать на ощупь. Он знакомил её со всем, что появилось за десяток лет нового и интересного. С тем, чего Она не видела и не могла знать.
Он читал Ей вслух новые книги и что-то очень-очень красиво рассказывал сам. И Она замирала, заслушавшись, и все образы виделись Ей, слепой, так ярко, как иному зрячему никогда не увидеть…
А Она пыталась нарисовать Ему новые песни, которых Он уже не смог услышать, звуки, которых он не успел узнать. По памяти, на листочках в рамочке, левой рукой поддерживая правую, чтобы рисунок был не слишком кособоким. Она пыталась Ему описать мир звуков, который слышит Она сама, так, чтобы Он понял… Чтобы эти звуки зазвучали в Нём. У Неё выходила не слишком хорошо.
И иногда Она сердилась, что он её не понимает.
«ТЫ НЕ СЛЫШИШЬ МЕНЯ!!!» — отчаянно выводила карандашом Она на своих листочках.
— Конечно, не слышу! – произносил Он, недоумевая.
А иногда напротив, когда Она в десятый раз что-то переспрашивала, пытаясь нарисовать в воображении описанную им картинку, сердился Он, и восклицал раздражённо:
— Как можно не понимать таких ОЧЕВИДНЫХ вещей?
И Она царапала на листочке:
«Они же, эти вещи, ОЧЕвидные…. А я — слепая…».
Они выходили порой вместе, и Он рассказывал Ей то, что видит, а Она дёргала Его за рукав, если кто-то вдруг окликал его или кричал: «Посторонись!». И угадывала по звуку — где они находятся, а он подтверждал и описывал ей — как всё это выглядит.
Они, наверное, в это время были нужны друг другу… И чувствовали — каждый свою — НАДОБУ в другом…
Она часто писала ему, кончиками пальцев ощупывая его лицо и руки: «Ты красивый!»
А Он смеялся и отвечал:
— Ты просто меня не видела!
И немного боялся, что Она рисует Его себе совсем иным.
А Он, разбирая её каракули, говорил порой:
— Как бы я хотел услышать твой голос! Наверное, ты поёшь, подобно сиренам, губящих моряков!
И тогда боялась Она, что не оправдает Его ожиданий…
А потом Она заметила, что начала прозревать… Чёрная пелена сменилась сначала серой дымкой, потом пятнами света и тени, потом стали просачиваться цвета и краски.
Она радовалась, и была очень благодарна Ему за это прозрение и так хотела поделиться радостью. Но молчала, покрепче сжимая губы, всеми силами пытаясь не показывать, что уже может потихоньку обходится без Него.
И всё так же двигалась на ощупь по дому, и на улице все так же крепко цеплялась за его ладонь… И писала особенно кривобокие буквы на листочках…
И боялась Его потерять смертельно и мучительно.
Но однажды она увидела, что Он вздрогнул от резкого звука, когда она уронила что-то.
И всё поняла…
Она поняла, что Он точно так же скрывает, что надоба в Ней закончилась и у Него. И Он, так же как и Она — неловко притворяется, что внимательно разбирает её записки о том, что говорят в новостях…
Но промолчала малодушно, пытаясь растянуть счастье Его близости на столько стремительно уходящих секунд, на сколько Ей позволит Судьба, которая однажды свела их вместе…
…Это случилось зимним вечером.
Он читал ей вслух что-то умное, но слегка занудное, а Она, укрыв его ноги пледом, дремала на Его коленях.
И чувствовала, как Он, не прерывая чтения, осторожно и очень бережно переложил её голову со своего бедра, подсунув под плед валик, и тихо-тихо на цыпочках вышел в коридор. И стал одеваться, лишь слегка повысив голос – создавая эффект присутствия. Чтобы Она не проснулась от внезапно наступившей тишины.
Только она уже знала, что Он уходит насовсем. Ей вовсе не нужно было видеть, как он кладёт на полочку в прихожей «свой» набор ключей от Её дверей, чтобы знать это…
Она знала это — ледяной стужей в позвоночнике, всеми оголёнными нервами, которые больше не защищала содранная кожа, каждым волосом, каждой клеткой, которые рвались вслед за Ним. Она знала это — по подступившему Аду одиночества и пустоты, по Времени, которое застыло…
По удавке, которая стиснула горло и лишила воздуха. По стуку сердца, который вдруг молоточком быстро-быстро застучал во всём теле: тук-тук-тук, а потом вдруг стал замирать, как раскаты далёкого грома…
И замерла сама каменным изваянием. И даже когда услышала тихий щелчок закрывшейся двери, который прозвучал, как выстрел, Она так и сидела у кресла, нежно-нежно поглаживая пальцами вместо его коленей диванный валик…
… А в телевизоре диктор рассказывал новости о разноцветном мире, который только что перестал существовать…
Все герои этой истории вымышлены, а любые совпадения — случайны…
я тоже надеялась на счастливый конец. столько перенести вместе — и ....