Про кормление ребенка. История

Трудно поверить, что еще полтора века назад казалось дикой сама мысль о кормлении малышей чем-то, кроме материнского молока.
Стоит напомнить, что никаких декретных отпусков в старину, естественно, не было. Уже через неделю после родов крестьянки должны были работать в поле, горничные – драить пол, фабричные — выходить к станку. К тому же существовало поверье, что до крещения ребенка мать не должна кормить его грудью. Ребенок в это время оставался на попечении родственников, которые вместо молока давали ему «жевку» — тряпицу с жеваным хлебом или кашей. Иногда ее мочили в молоке, постном масле или сахарной воде. У богатых были свои проблемы: кормление портило форму груди, особенно у многодетных матерей. Если обеспеченная дама решала кормить ребенка сама, это считалось – в зависимости от моды – то подвигом, то странной причудой. Обычно для этой цели нанимали кормилицу, благо молодых здоровых женщин с избытком молока хватало.

В русских деревнях было полное отсутствие гигиены: кроме грязной тряпки детям пихали в рот и другую дрянь, вроде отрезанного коровьего соска. Его надевали на рог, в который заряжали все тот же размоченный хлеб или толокно. Русские медики писали, что в некоторых губерниях был обычай вместе с соской с первых же дней давать детям сусло, брагу. Французские крестьянки, чтобы их дети лучше засыпали, поили их разбавленным вином. Да и сами кормилицы пили вино и пиво, считалось, что это прибавляет молока. В одном из романов Диккенса молодая мать выпивает за обедом четыре стакана портвейна» под предлогом того, что она кормит грудью».
Была огромная младенческая смертность, которая еще в 18 веке доходила до 40%.
Так, Н.А.Русских приводил следующие цифры: «особенно ужасная смертность оказывается в возрасте до 1 года, причем в некоторых местностях России эта смертность доходит до таких цифр, что из 1000 родившихся детей доживают до года гораздо менее половины… Если мы добавим к этому смертность детей более старших, 1–5 лет, затем от 5–10 лет и от 10–15 лет, то мы увидим, что из 1000 родившихся доживёт до 15 лет весьма небольшое число детей, и это число во многих местах России не превышает одной четверти родившихся».

У большинства народов кормление грудью продолжалось до 6 месяцев, после чего ребенка переводили на твердую пищу. Иногда это отмечалось торжественным ритуалом вроде индейского «аннапрашана», когда старший член семьи благословлял рисовую кашу с сахаром, пробовал ее и давал младенцу. В Китае приучали детей к нормальной еде поэтапно: сперва жидкая рисовая каша (сифань), затем разваренные овощи, тофу, рыба. В Африке первой твердой пищей для малышей была кукурузная каша. В Древней Греции — жидкая ячменная похлебка, в которую в Спарте добавляли бычью кровь, чтобы мальчик вырос настоящим воином.

Когда у детей прорезались зубы, их кормили так же, как взрослых, только хуже, поскольку от них не было пользы. Причем это касалось не только бедных крестьян: Елизавета Водовозова вспоминает свое детство в многодетной помещичьей семье в середине 19 столетия: «Детям уделялось все, что было похуже и не могло использоваться взрослыми… Каждый горшок испорченного варенья или маринада няня показывала матушке. Отведав того или другого, матушка тяжело вздыхала и говорила что-нибудь в таком роде: «Какое несчастье! Действительно, никуда не годится. Что ж, давай детям» И, чтобы растянуть наше удовольствие, а не потому, что мы могли бы заболеть от испорченной пищи, она наказывала давать нам по маленькому блюдечку».

Увы, поскольку долгое время изменение общего уклада жизни нижних слоев общества было невозможным, то к детской смертности относились фаталистически: «Суждено ребенку жить, так выживет, а нет, так и ничего не поделаешь».