С этого дня мы начали бороться. Вдвоем. Я чувствовала, как мой крошка хочет жить, он вцепился в меня со всей своей силой и развивался, вопреки всем прогнозам. Бесконечные капельницы, кровоостанавливающие уколы, таблетки, суровый постельный режим… Я с готовностью приняла все рекомендации врачей и лежала в больнице, не смея даже заикнуться о выписке. Саша попал в часть, где были строго запрещены телефоны и после службы еще пять лет мы не могли бы выехать за пределы России. Я написала ему письмо, что у нас все хорошо, правда пришлось лечь в больницу, но малышу ничего не угрожает. Я врала ради его спокойствия.
Каждый день жизнь нашего крохи подвергалась опасности. Несмотря на интенсивную терапию, кровотечение не прекращалось. Каждый раз, входя в больничный туалет, я с ужасом обнаруживала свежие пятна крови. Плацента распадалась.
Меня осматривали почти каждый день: по очереди и консилиумом. Врачи напоминали мне тогда живой конвейер, а я сама чувствовала себя музейным экспонатом. Анализы были в норме, плод развивался согласно срокам, несмотря на скудное питание, а причина отслойки оставалась под большим вопросом.
Мама взяла отпуск на работе и приехала в город. Теперь она ежедневно приезжала ко мне, привозила вкусную домашнюю еду и поддерживала, как могла. Она жутко за меня переживала, в глазах ее читалась боль и тревога и много раз мама твердила мне, что лучше бы она приняла на себя все мои страдания. Я, как могла, убеждала ее в том, что все будет хорошо. Несмотря на все суеверия, я упросила маму купить маленькие голубые пинетки и привезти их в больницу. Теперь, укладываясь на ночь спать, я клала пинетки рядом со своим животом и мысленно представляла маленького синеглазого мальчугана в его первой обувочке…
Девочки по палате сменяли друг друга, некоторые задерживались ненадолго, и уходили, довольные, с подрастающими пузиками, некоторые теряли своих малышей и ночами тревожные всхлипы и вздохи разносились по молчаливой палате. Меня любили и подбадривали: и врачи, и медсестры, и соседки. Их участие дарило мне силы и веру в лучшее…
В начале августа я получила письмо от Саши. Читая теплые, пропитанные нежностью и заботой строчки, я захлебывалась в рыданиях.
«Я каждый день думаю о вас, — писал Саша. — Малыш наш уже, наверное, подрос. Как бы я хотел посмотреть на твой животик. Ты будешь самой красивой мамочкой! А перед сном я почему-то всегда представляю, нашего сынульку, его маленькие, крошечные пальчики. А щечки у него будут твои, 100%! Такие пухленькие, сладкие…»
Каждое слово отзывалось во мне болью.
В день, когда пришло письмо, меня осматривал профессор. Он долго молчал, будто что-то прикидывая в голове, наконец выдавил, повернувшись к моему лечащему врачу: «Шансов нет…»
Всего два слова оказались способными раздавить, уничтожить меня… Сашино письмо разрывало мне душу, он не знал и малейшей части того, что знала я: жить нашему малышу оставалось недолго…
В тишине усталой ночи я лежала, отрешенно глядя в окно, за которым была жизнь… Кто-то спешил на свидание, кто-то запоздало возвращался с работы, под окнами пробежала мамочка с коляской… Отвернувшись, я крепко зажмурилась и постаралась представить себя с малышом на руках. Об этом тренинге мне рассказала соседка по палате: нужно проговаривать и прорисовывать свои желания в голове. И тогда они обязательно воплотятся в жизнь.
Внезапно, я ощутила аккуратный, тихий толчок… Деликатно, но настойчиво малыш заявил о своем существовании и стремлении выжить во что бы то ни стало…
Приложив руку к животу, я счастливо смеялась, вновь и вновь ощущая едва заметные пиночки…
Ощущение, что как у о себе читаю. Правда так было с дочкой, загремела с угрозой на 17-18 недель и лежала свернувшись от боли, калачиком на кровати и молилась. Потом решила, что никто кроме меня не справится и не настроет на лучшее, что ничего не повторится того ужаса, что был со мной, легла на спину поглаживая живот и тут почувствовала первый пиночек ?
?????
Оленька, как ты все это пережила — представить сложно… Плачу...
ох… как я Вас понимаю… почти всю первую беременность на сохранении… знаю эти чувства...
Оленька, сколько ты пережила((
тяжелая наша бабская доля(
Моя мама так же мне сказала, что хотела бы забрать все мои страдания, когда дочки не стало((( Бедные наши мамы, они переживают еще сильнее
Оля, я читаю и кажется переживаю все с Вами… у меня столько эмоций вызывает эта история… но для комментария слов не нахожу.