Слабонервных прошу не читать (впечатлительных беременных тоже)

Рядовые роды в Ставрополе унесли жизнь роженницы и ее нерожденного ребенка 5 июля Ирина Лучина ехала в родильный дом №4 с легким сердцем и в предвкушении встречи со своей дочуркой. 7 июля умерла новорожденная кроха. 10 июля Андрей Лучин, так и не ставший счастливым отцом, стал вдовцом. Диагноз: беременность — Очень тяжело без нее. Я как зомби хожу. Туман вокруг. Когда еще с друзьями вне дома, как-то отвлекаюсь. Захожу в квартиру и хоть волком вой. Спрашиваешь, чего больше всего не хватает? Запаха не хватает, расчески на журнальном столике, Иринкиного голоса, объятий. Всей ее не хватает. Мы в сентябре должны были 10 лет знакомства отмечать. А поженились в 2016 году. Поэтому и мерзко слушать все эти сплетни и домыслы в социальных сетях, что беременность была незапланированной. Мы нарочно не торопились с детьми, чтобы полностью провериться и исключить всякие патологии. К своему потенциальному родительству мы подходили серьезно, — рассказывает Андрей Лучин. Но как бы супруги ни готовились к такому важному событию, а токсикоз у беременных никто не отменял. У Ирины же тот был просто жутким, когда слабость, недомогание и тошнота преследовали ее весь день. — До 20-й недели мы 8 раз лежали в гинекологическом отделении 4 городской больницы. Врачи просто не знали, что с нами делать. Анализы, узкие исследования – все показывало, что Ира — абсолютно здоровый человек. Единственный диагноз, который ей ставили — это беременность. Так и «кочевали» все эти месяцы туда и обратно. Сумка всегда была наготове. Потому что привезу — ее 10 дней прокапают, она оживает и неделю все хорошо, а потом все по новой. Но мы надеялись, что 18-неделя – это потолок, и дальше станет легче, — вспоминает первую половину беременности вдовец. Но лучше не становилось. Скорее, наоборот. После 20 недели, когда все врачи в 4 больнице и роддоме знали Лучиных в лицо, попасть на госпитализацию стало гораздо сложнее. — Нам прямым текстом говорили, что нет оснований: анализы в норме, патологий не выявлено, все скрининги соответствуют срокам беременности, и мы не их пациенты. Разве что советовали провериться, нет ли кишечной инфекции. Чтобы диагноз был более достоверным, мы обратились к двум разным гастроэнтерологам, но ни один из них никаких отклонений не нашел. Все, абсолютно все, продолжали твердить, что это банальный токсикоз,- с силой сжимает зажигалку в руках Андрей. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как тяжело парню дается каждое слово. Ему бы дать волю эмоциям, но он мужик. Тем более, военнослужащий. А они не плачут. Они только пытаются выровнять сбившееся дыхание, когда рассказывают, что однажды после очередного подобного «кружения» по специалистам и больницам жене стало настолько плохо, что она оказалась в реанимации Краевого роддома. А дальше? Дальше «классика» жанра. Ее прокапали, ей стало легче. Ее выписали, чтобы через неделю Лучины снова стояли под дверями больницы и получили отказ: вам не к нам. Куда? Не знаем. 3 июля находившейся на 35-36 неделе беременности Ирине снова было плохо. Не в силах наблюдать, как мучится супруга, Андрей сгреб ее в охапку и снова приступом брал приемное отделение 4 больницы. Понимая, что так больше продолжаться не может, медики предложили супругам «компромисс»: сейчас мы вам выписываем препараты и вы капаетесь дома, если в течение 2-3 дней лучше не становится, возвращаетесь в роддом. Из роддома в инфекционку 5 июля Лучины вернулись в учреждение здравоохранения для госпитализации. Поскольку бесплатных мест не было, согласились на платную палату. 6 июля Ирина снова «ожила», щебетала с мужем по телефону, а 7 июля телефон с утра молчал. Только ближе к 15:00 девушка сама перезвонила Андрею, мол, не переживай, со мной все хорошо, везут в инфекционную больницу на Серова. Он не помнит, как доехал туда вместе с тещей. Наверное, ехал быстро. Потому как нашел жену в приемном отделении. Температура под 40. Вялая. С горем пополам Ирина объяснила, что в роддоме подозревают то ли кишечную инфекцию, то ли отравление, отчего и повезли ее в инфекционку. Почему не перевели в специальный бокс, который есть в каждом роддоме для подобных случаев, история умалчивает. Да и не до разбирательств семье было, когда девушка горела, и нужно было срочно снижать температуру. Чем и занялась свекровь, обкладывая Ирину мокрыми простынями, пока сам Андрей поехал за ее вещами, оставленными в роддоме. Что Ира? — Мне потом свекровь рассказывала, что все это время жена держала руку на животе, слушая, как шевелится наша дочка и просила сохранить ее,- с трудом разбираю я полушепот парня. «Ковырять» не рискую. Да и нет смысла углубляться в эту жуткую ухмылку судьбы, когда мать и дочь каждая пытаются спасти свое дитя. Андрея уже не было полтора часа, когда девушка стала жаловаться на боли внизу живота. Осмотревший ее дежурный врач сказал, что у Ирины начали отходить околоплодные воды и ее переводят обратно в роддом №4. Из инфекционки в роддом… Немного отвлекаясь от темы, отметим, что сегодня в крае работает 3 родовспомогательных учреждения. Причем когда строился Перинатальный центр, региональный минздрав в лице замминистра Натальи Козловой неоднократно делала акцент на том, что «цель перинатального центра – это тяжелые роды. 70 процентов преждевременных родов должны происходить здесь. Поскольку тут будет современное дыхательное оборудование, МРТ, рентген, транспортные кувезы, УЗИ экспертного класса и т.д.». И вот, казалось бы, Центр открыт, успешно функционирует, а роженицу с высокой температурой, преждевременными родами и, вроде как, инфекцией везут в обычный городской роддом? — Где нас к тому же встретили довольно грубо. Дежурный врач почему-то начала кричать на Ирину, и сразу предупредила, что роды будут очень тяжелыми, — рассказывает Андрей. С 18-ти часов Лучины, как на иголках, сидели в приемном покое и ждали новостей. Роды закончились в 20:30. Но никто из медперсонала не мог дать вразумительного ответа на расспросы родственников, почему нет врача, и что вообще происходит. Акушер вышла к Лучиным в 22:30. Вышла со словами, что «порадовать нечем. Ребенка спасти не удалось. На фоне инфекции начала отслаиваться плацента, поэтому девочка родилась мертвой. Сама же роженица находится в реанимации». — Я спросил только одно: будет ли моя жена жить? И меня уверили, что, несмотря на то, что во время родов она потеряла 3 литра крови, ей ничего не угрожает. Более того, после 24:00 мне звонила заведующая роддомом, которая также уверяла, что состояние у Иры тяжелое, но стабильное. Мол, она введена в искусственную кому, ей делают переливание крови, но уже утром мы увидим ее, — рассказывает Андрей. Дефекты с летальным эффектом? Поэтому, когда 8 июля рано утром на ступеньках больницы он встретил реаниматолога, сказавшего, что шансов очень мало, сначала не поверил. Не поверил, и когда увидел супругу, подключенную к разным аппаратам и обвешанную трубками, поддерживающими сердцебиение и дыхание. Не поверил, и когда стало выясняться, что во время переливания крови у Ирины только одна вена на руке была пригодна для манипуляций, поэтому врач принял решение ставить капельницу в подключинную вену и повредил ее. Началось кровотечение, усугубленное несвертываемостью крови или ДВС-синдромом ( авт: это нарушение в функционировании системы гемостаза, которое проявляется в первую очередь усиленным формированием тромбов в мелких сосудах), когда в грудной клетке девушки собралось около литра крови. Однако почему-то это заметили только утром 8 июля. Забили тревогу, но поскольку своего торакального хирурга в роддоме не было, вызвали специалиста из Краевой больницы, и пока очищали легкое от крови, у девушки три раза отказывало сердце. Чуть позже, один из врачей заметит, что в том состоянии, в котором находилась Ирина, операция на грудной клетке хоть и была показанной, но, по большому счету, являлась бессмысленной. Кровопотеря из поврежденного сосуда хоть и добавила проблем (или убавила шансов выжить), но, когда Ирине ставили капельницу, уже была отслойка плаценты, был ДВС-синдром, сопровождавшиеся серьезной потерей крови, и с таким анамнезом выкарабкиваются немногие. Особенно, если на другой день, 9 июля, кровотечение возобновилось и пришлось делать повторную операцию. Она вроде бы прошла успешно, но ночью у Ирины один за другим стали отказывать жизненно важные внутренние органы. 10 июля 2019 года в 12:30 Ирина Лучина умерла. — Отчего? Мы и сами толком не знаем. Результаты вскрытия еще не готовы, как и судебно-медицинская экспертиза будет длиться не одну неделю. В больнице нас пытаются уверить, что у нее была некая кишечная инфекция, которая дала такое серьезное осложнение и повлияла на весь процесс беременности и родов. Но что это за инфекция, которую на протяжении 8 месяцев не сумел определить ни один специалист? Я привез в роддом своих абсолютно здоровых девчонок, и вместе их хоронил. Как теперь мне жить? Я не знаю, кто там виноват, нас уверяют, что судьба. Но что это за судьба, когда вместо того, чтобы положить в отдельный бокс или перевести в профильное учреждение более высокого класса тебя отправляют через весь город в инфекционную больницу, где ты через 1, 5 часа начинаешь рожать? И что это за судьба, когда ночью у тяжелого больного не смотрят показатели гемоглобина, прямо указывающие, что происходит со свертываемостью крови. Что это за судьба, когда насквозь протыкают вену? Когда на протяжении нескольких часов не могут обнаружить кровотечение? Когда на консилиумы собираются не раньше 10 утра? И вообще, почему в медицинском учреждении принимает роды врач, в отношении которого ведется следствие по факту смерти другой роженицы? Понимаете, мы не обвиняем кого-то одного, на каждом этапе были свои недоработки, и это самое страшное. Ведь сегодня мы пострадали, а завтра кто-то другой может попасть под этот каток то ли халатности, то ли равнодушия. И что тогда? Мы не хотим, чтобы история повторилась. Это страшно и очень больного хоронить своих близких, — говорит Андрей изданию “Блокнот Ставрополь”.