по больше бы таких мужчин.

В роддоме плачущая мать, На вид совсем ещё девчонка, Кричала: «Я не буду брать, Хочу оставить здесь ребёнка. Я всё равно одна уйду. Ну что вы от меня хотите? К родителям я не пойду, Отец убьёт меня, поймите!» Она то плакала навзрыд, То вдруг на всех кричать пыталась, И криком прикрывая стыд, С ребёнком навсегда прощалась. Я был свидетелем случайным. Жену в больнице навещал. А тот конфликт необычайный Хорошего не обещал. Когда она за дверь шагнув, Уйти пыталась от ребёнка, Я крикнул руку протянув: «Постой, безумная девчонка! Остановись, возьми дитя, Подумай что ты совершаешь? На миг свободу обретя — Покой, навеки потеряешь. Тебе сегодня тяжело, Ты жизненной свободы хочешь. И протестуешь всем назло, А что ребёнку ты пророчишь? Пророчишь серый детский дом, И жизнь, как в старой жуткой сказке, Ты убиваешь душу в нём, Навек лишив любви и ласки». Она как будто замерла. Немного молча постояла Обратно в кабинет вошла И словно клятву повторяла: «Прости, мой миленький, прости. Прости кровиночка родная, Что мамка подлая такая, Хотела от тебя уйти». И, оглянувшись на меня, С какой-то новой, доброй силой, Взяла на руки малыша — И стала женственной и милой. И я поверить захотел В её намеренья благие, Ведь женщин не таков удел — Бросать детей. Они — другие. Они готовы жизнь отдать За жизнь детей, за их улыбки. Святое это слово мать. И ей нельзя творить ошибки. Их очень мало на земле, Тех женщин, что детей бросают. Затем всю жизнь живут во зле И с этим грузом умирают. Я заклинаю матерей, И всех отцов я заклинаю: Не смейте оставлять детей! — Их слёзы камень прожигают!