Мам, расскажи сказку.

— Мам, расскажи сказку, — попросил перед сном Данила.

— Какую, Данил?

— Какую-нибудь, как ты раньше мне рассказывала. Из тех, что ты сама придумывала.

— Ну, хорошо. Давно это было, когда я тебе последний раз рассказывала, Данил. Про кого тебе сегодня рассказать? — Раньше Данила выбирал героя и я придумывала сказку… с самого первого слова.

— Не знаю, мам. Ты сама выбери...

— Ну, хорошо. Слушай. — И я задумалась, но ненадолго, всего на мгновение.

— Расскажу, Данил, про лес. Жили-были деревья. Они были обычными деревьями. Стояли себе в лесу, не думали ни о чем, не чувствовали ничего, не понимали о том, что живут или не живут. Шевелили ветками, когда ветер дул.

— Мам, это не деревья сами шевелили, а ветер ими шевелил.

— Да, действительно, — удивилась я Данилиному верному замечанию. — Ветер шевелил ветки и листья и так продолжалось изо дня в день, пока однажды не прилетела маленькая птичка. Соловей.

Птичка маленькая, серенькая, но голос у нее волшебный. Он самый красивый из всех птичьих голосов. Этот лес никогда не слышал подобного божественного пения, поэтому как только она запела, лес вдруг ожил.

Каждое дерево почувствовало, что рядом тоже дерево и не одно. Они почувствовали ветви: свои и ветви друг друга. Их листья зашелестели и уже не ветер ими шевелил, а они сами дрожали листиками, когда они росли. Каждое дерево чуствовало, как по стволам течет сок, как приятно играет их ветвями ветер, и как хорошо, все-таки жить...

Данила улыбался. Он что-то хотел сказать, но слова замерли на губах, и он думал… Снова хотел что-то сказать, но опять спокойно задумался. Он мысленно оживлял красивые образы еще и еще, чтобы почувствовать. А я тихонько сидела рядом и слушала егомысли: невысказанные, но такие осязаемые, знакомые, настоящие...