Первая любовь (через 14 лет) (книга 2) Разговор (ч. 10)

Я приехала на Новочеркасскую заранее: уж больно я волновалась. Чтобы скоротать время, я отправилась гулять. Не успела я отойти на значительное расстояние, как зазвонил телефон. В высветивших цифрах я узнала номер Петра Алексеевича. «Ага, тоже решил раньше приехать», — не без удовольствия подумала я. «Да, Петр Алексеевич», — сказала я в трубку. «Катя, привет. Ты где сейчас?» — услышала я в ответ. «Я недалеко от Стахановцев. А Вы?» — поинтересовалась я в ответ. «Я только что вышел из метро, но еще не поднимался наверх. Тут много лестниц», — ответил мой Учитель. «Петр Алексеевич, никуда не уходите. Я сейчас подойду», — ответила я и, положив трубку, направилась к месту, где стоял Петр.

От волнения меня начало колотить, хоть на улице было достаточно тепло. Я не могла отбросить мысли о предстоящем разговоре, и мне было практически дурно. Увидев его, я постаралась взять себя в руки. «Он не должен видеть моего волнения. Все хорошо. Я – сильная, я справлюсь», — как могла, успокаивала я себя. Подойдя ближе, я улыбнулась и поздоровалась с ним. Петр Алексеевич улыбнулся мне в ответ и сказал: «Привет. Давай – веди меня куда-нибудь». Я нервно пошутила: «Куда-нибудь? А не страшно?». «Чего бояться? Вовсе нет. Давай сядем в каком-нибудь кафе и спокойно поговорим», — ответил мне Петр Алексеевич. «Хорошо», — согласилась я и повела его в ближайшее кафе.

Зайдя в кафе, он обратился ко мне: «Где ты желаешь расположиться?». Почему-то мне показалось, что он спросил с сарказмом. «Мне все равно. Можно у окошка в конце зала сесть», — ответила я достаточно спокойно. Мы молча направились к понравившемуся мне столику. Не успели мы расположиться, как к нам подошла официантка с меню. «Здравствуйте. Меня зовут Ксения. Вот наше меню. Вы пока выбирайте, а я чуть позже подойду», — сказала она. Дождавшись ее ухода, Петр Алексеевич поинтересовался: «Может, выпьем?». Вопрос меня его несколько обескуражил. «Мы вроде не пить сюда пришли..», — осторожно начала я, не желая его обидеть. «А все-таки? Может, закажешь себе вина?» — настаивал Петр. Я задумалась. «Катюш, я закажу себе пива и колбасок. А ты что будешь?» — спросил меня он. Некоторое время я перелистывала страницы меню, не зная, что и заказать. «Пожалуй, я буду греческий салат», — сказала я и, помедлив, добавила, — «и вино». «Вот и ладненько», — с радостью добавил Петр Алексеевич.

Воцарилось молчание: он молчал, я сидела, потупив взор. Не выдержав его взгляда, я спросила: «Так и будем молчать?» «Не торопи события. Всему свое время», — ответил Петр. Через некоторое время к нам подошла официантка и приняла у нас заказ. Думала ли я, что когда-нибудь буду вот так сидеть с Петром и заказывать спиртное. «Катюша, ты нервничаешь?» — спросил меня нежно Петр Алексеевич. «Черт! Неужели так заметно?» — подумала я про себя, но вслух сказала следующее: «Нет, с чего Вы взяли?». «Не будем углубляться. Просто я вижу», — с улыбкой ответил он. «Не скрою, все это меня нервирует», — продолжила я. «Катюша, милая, не стоит переживать. Неужели я такой страшный? Уверяю тебя: я не собираюсь тебя убивать и вообще доставлять какие-либо неприятности», — не без тени улыбки заметил он. «Уже легче», — пошутила я и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Так мы смотрели некоторое время друг на друга, а мои ноги так и хотели взять и умчать меня далеко-далеко от этого места.

Подошла Ксения и принесла нам наш заказ. «Спасибо», — сказали мы ей одновременно. Девушка, улыбнувшись, пожелала нам приятного аппетита и отошла. «За встречу!» — провозгласил тост Петр. Я ничего ему не ответила, только чокнулась фужером. «Катюша…», — начал Петр. Поняв, что сейчас начнется разговор и что мне никак его не избежать, я немного пригубила вино и стала слушать. Петр внимательно посмотрел на меня и задал вопрос, услышав который, я приложила немало сил, чтобы не рухнуть прямо там в обморок: «Катюша, почему ты мне никогда не говорила, что любишь меня? Или любила?». Я почувствовала, что краска прилила к моему лицу. В этот момент мне неудержимо хотелось послать все к чертям, встать и уйти, но мой здравый смысл взял верх над мимолетным желанием. «Я не очень поняла, к чему Вы это, Петр Алексеевич?» — спросила я. «Катя, давай постараемся поговорить откровенно. Ты любила меня?» — спросил он меня. В ту минуту вся гамма чувств поднялась во мне: мне хотелось и расплакаться, и врезать ему побольнее. «Вы же сами знаете ответ на свой вопрос. К чему спрашивать?» — говорила я и, стараясь скрыть волнение, принялась есть свой салат. «Я хочу услышать это от тебя. Постарайся не отвечать вопросом на вопрос», — сказал спокойным голосом мой Учитель. «Хорошо», — сказала я, и отодвинув в сторону салат, продолжила: «Хотите поговорить? Давайте. Да, Петр Алексеевич, я любила Вас. Думаю, что Вы это сами знаете». Я хотела задать волнующий меня вопрос, но не решалась. «Я ведь тоже любил тебя», — ответил Петр, глядя мне в глаза. «Ага. Так любили, что взяли и женились на другой», — продолжила я. «Ну, Катя, ты ничего не знаешь», — попробовал возразить мне Петр Алексеевич. «Объясните тогда, чтобы я поняла», — сказала я ему. Сделав глоток пива и попробовав колбаску, он продолжил: «Мы здесь не для того, чтобы обсуждать, что было в прошлом». «А для чего тогда?» — спросила я, почувствовав привкус чего-то неприятного. «Скажи мне, Катя, зачем ты придаешь огласке наши с тобой отношения?» — воззрился на меня Петр. Я чуть не поперхнулась от подобного вопроса. «Не поняла», — ответила я. «Не буду ходить вокруг да около. Моя жена наткнулась на, так называемое, твое произведение под названием «Первая любовь». Есть еще и вторая часть. Как я понял, ты находишься в процессе написания», — говорил он. «Как она наткнулась?» — спросила я его. «Вопрос не в этом. Вопрос в другом. Скажи мне, дорогая Катя, на хрена тебе понадобилось это делать?» — спросил меня Петр, уже без всякой улыбки. «Не поняла вопрос. Я просто пишу о том, что было, о том, что есть», — оправдывалась я. «В твоем произведении речь в том числе и обо мне и скажу тебе честно – мне это не по душе. Все было бы ничего, если бы это так не волновало Люду», — говорил он. «Ах, вот оно что… Люду волнует», — с сарказмом сказала я. «Катя! Неужели ты настолько злопамятная?» — спросил меня Петр. «Хотите верьте, хотите – нет, но у меня и в мыслях не было как-то испоганить Ваши с ней отношения. С чего она решила, что пишу именно я, что речь именно о Вас? Я по возможности изменила имена», — продолжила я. «Катя, трудно догадаться, кому принадлежит произведение, если в конце приписка Виринея Лазурь (Екатерина Ракитина). К тому же, Кать, я ведь тоже читал все главы, которые ты успела написать», — говорил мой Учитель-мучитель. Немного поев салат, сделав глоток вина и за это непродолжительное время обдумав сложившуюся ситуацию, я продолжила: «Еще очень мало написано, Петр Алексеевич. Насколько помню, ничего порочащего Вас там нет. Что так взволновало Людмилу Алексеевну? Неужели любовь 14-летней девчонки? А может, она больше волнуется за Ваши чувства ко мне? Согласитесь, что Вам не очень хотелось, чтобы она шла на встречу выпускников?» — начала атаку я. Петр Алексеевич подавился. Видно было, что он не ожидал такого отпора. Откашлявшись, он сказал: «Не в бровь, а в глаз! Да, Катя, скажу тебе честно: встреча выпускников вышла и мне, и Людмиле Алексеевне боком. Действительно, я не хотел, чтобы она шла туда, так как в мыслях уже было желание с тобой поговорить». «Поговорить о чем? О книге? И почему вышло боком?» — завалила его вопросами. «Как всегда, много вопросов. Тогда я хотел поговорить о прошлом, о твоей обиде на меня. Про книгу нам еще не было известно. И как ты думаешь: как могла Людмила Алексеевна отреагировать, узнав, что ей не известно о встрече выпускников, на которую собрался идти я и на которой будешь ты?» — спросил он меня. «А что так важно было, буду ли на этой встрече я?» — спросила я его. Петр внимательно посмотрел на меня и ответил: «Ты же все понимаешь, Катя». Мне хотелось продолжить игру непонятливой дурочки, но что-то меня остановило. «Что Вы от меня хотите? Я не хочу бросать книгу. Там мои чувства, мои воспоминания…», — начала я. Петр Алексеевич вздохнул: «Почему-то я не ожидал другого ответа от тебя». «Уверяю Вас, что у меня не было в мыслях ничего дурного. Все быльем поросло», — старалась я его успокоить. «То есть у тебя нет больше чувств ко мне?» — спросил Петр нежно. Сердце мое сжалось от тоски и боли. «Вы очень дороги мне, и было бы глупо утверждать обратное. Люблю ли я Вас? Скорее нет, чем да. Слишком дорого обошлись мне мои чувства к Вам», — грустно ответила я. «Катя, ты сможешь меня когда-нибудь простить?» — спросил меня он. «Не знаю», — ответила честно я.

Зазвонил телефон, я взяла трубку. «Ты скоро? Ехать за тобой?» — спросил меня Саша. «Да, уже заканчиваем», — сказала я. «Тогда я выезжаю», — ответил мой муж. Положив трубку, я сказала Петру Алексеевичу: «Петр Алексеевич, за мной скоро муж приедет. Давайте попросим счет». «Я могу надеяться тебя еще увидеть?» — спросил он меня с надеждой. «Не думаю», — ответила я. Он попросил счет. Я достала деньги, чтобы расплатиться. «Катя, зачем это? Я же тебя пригласил», — возразил он. «Петр Алексеевич, у нас с Вами не свидание. К тому же я – замужняя женщина. Будет лучше, если я сама за себя заплачу», — сказала я. Петр не смел со мной спорить.

«Тебя проводить? Куда он подъедет?» — спросил меня Петр Алексеевич, когда мы выходили из кафе. «Спасибо, Петр Алексеевич, не стоит. Дальше я сама», — ответила я. «Хорошо, милая. Был рад повидаться, хоть мы не все успели с тобой обсудить», — сказал он мне на прощание. «До свидания, Петр Алексеевич», — ответила я, а сама подумала: «Надеюсь, что мысли встретиться у него больше не возникнет, чтобы обсудить то, что мы с ним якобы не успели обсудить».

Виринея Лазурь (Екатерина Ракитина)