Вчера подошли к ларьку, где торгуют компьютерными мелочами. Я, Пауль и Гарик. Стоим, выбираем наушники с микрофоном, что бы можно было играть за компом, не мешая другим.
Пока выбирали, подошел туда же парень, с ярко выраженным ДЦП. Опираясь на трость, и попытался спросить у продавца на счет дисков. Как это бывает в тяжелых случаях, речь, мягко говоря, невнятная. С третьего раза продавец его услышал, ответил спокойно, и попросил подождать – он уже начал нам покупку оформлять. Стоим, ждем. Гарик во все глаза смотрит на парня- ну, не может тот нормально стоять, ему всю жизнь приходится лавировать и компенсировать врожденные повреждения нервной системы, и спрашивает:
-А что это с дядей? Я, практически на автомате, :
– Он когда родился, то у него некоторые нервы были зажаты, как прищемило их. Если тебе неудачно стукнуться локтем, тоже больно и не сразу рука начинает нормально работать. А ему пришлось привыкать к тому, что очень многие мышцы с самого начала нормально работать не могли. Поэтому он так и выглядит. И говорить внятно ему трудно, а люди спешат все, вот и не дослушивают Но, здесь и здесь – я стукнула себя по лбу и по груди – Он совершенно нормальный, такой же как и мы. Только ему труднее.
Гарька закивал и повышенный интерес к парню у него пропал. А мы продолжили оформлять покупку. И только когда мы отходили, парнишка сделал шаг к нам и сказал
– Спасибо. Я не поняла, рефлекторно кивнула в ответ, и мы пошли, а Пауль меня за плечо трогает
– Ты видела? Он, аж засветился, когда услышал, как ты рассказывала Гарику?
– Чего?
– Ну, от радости засветился, что его понимают.
– Да?..
А я вспомнила, что такое отношение к людям с ДЦП у меня появилось далеко не в детском возрасте. Я тогда работала в библиотеке и там же библиографом работала одна женщина, с примерно такими же симптомами. Общалась я с ней редко, мельком и неохотно, даже подумывала, что ее библиотеке дали в нагрузку. Речь малоразборчива, движения резкие постоянные, книги, если рассыпала- пол дня собирает, ответа, так вообще не разобрать. Не думала я про нее, как про умную, если честно.
Пока однажды не выключили свет, а мы уходили последними. Библиотеку надо ставить на сигнализацию, а как? Пришлось ждать, пока свет дадут. Часа 4-ре ждали, практически запертые в темном пустом холле.
Скучно, ну, мы и разговорились…
Не скрою, мне пришлось первые пол часа переспрашивать почти все, пока я привыкла и настроила уши на ее характер и скорость речи, пока перестала замечать несогласованность движений и делать поправку на то какие жесты она хотела сделать, а какие получились параллельно. Но потом… Нам было интересно, у нее за плечами было много разного, она воспитывала сына, а на счет ума… диссертация, написанная на 6-ти языках, это почти мелочь в списке того, что она знала и делала.
Выходили из библиотеки заполночь, весело болтая, и я, вслух извинилась за то, что думала про нее, ну… совсем не то, что теперь.
Можно было не извиняться, она привыкла к тому, что от нее шарахаются или жалеют, но нигде ее жалеть было не надо – она настолько более сильная и мудрая, что я себя чувствовала почти уписавшимся младенцем.
Вот с тех пор, я и не обращаю внимание на все эти внешние признаки, только предлагать пробежаться до остановки не буду.
================
Такую информацию надо давать, в простом и ясном виде, еще в детском возрасте, в начальной школе или даже раньше, потому что более жестокого человека, чем невинный ребенок, еще поискать.
И такие особые дети, пока повзрослеют, наедаются глупости, непонимания и гадостей выше крыши.
Не проходите мимо. Рассказывайте своим детям.
Останавливайте подростков. Приводите примеры.
Учите.
