начало тут — Натали
Уже потом, много лет спустя, Лёшка рассказал мне, что весь этот «огонёк» организовал он сам. Из-за меня… Настолько моя недоступность и отстраненность его бесили и выводили его из себя. Я не исходила розовыми соплями от счастья, когда его видела. Я не реагировала на подначки. Я была так недоступна и холодна, что даже ему не хватало наглости подойти ко мне.
Щербатый надеялся, что на «огоньке» после шампанского я расслаблюсь, да и ему самому под алкогольными парами будет не так страшно ко мне подойти. Поэтому мое исчезновение в каптерке он заметил сразу, но ломиться за мной следом на трезвую голову не рискнул.
Альбина злилась. Нашей красавице не хотелось сидеть за одним столом со всеми, находиться с ними в одном классе и вообще дышать одним воздухом «со всякими неудачниками». Ей хотелось уединиться с Щербатым в каком-то более уютном месте, чем прозаический школьный класс, и она бесилась. Алкоголь наложился на старые и свежие обиды, и постепенно разгорелась склока, отголоски которой докатились и до меня. Я слышала, как капризно Альбинка требует, чтобы Щербатый ушел с ней вместе, как ржут парни, как кричит разъяренная Королева: — Ах так?! Тогда не подходи ко мне больше! И спи с кем угодно! Хоть с этой рыжей нищенкой!
Громко хлопнула дверь.
Рыжая нищенка – это она, конечно, про меня. И за глаза, и в глаза я слышала от нее эти оскорбления, но давно перестала обращать на них внимание. А что делать? Верещать? Плакать? Драться? Обзываться самой? Но мы же не опускаемся на карачки и не гавкаем на облаявшую нас собаку…
С кем будет спать Щербатый — меня не интересовало. Да и сам Щербатый тоже.
Хотелось скорее уйти домой, зарыться в бабушкин плед, открыть Люсеткины книги с маленькими закладками в форме зверушек и бантиков (мы их делали вместе, когда я только училась читать) и читать их сутками, месяцами, годами. Перечитывать ее смешные комментарии на полях, глубокомысленные вопросы, записанные тонко заточенным карандашиком, находить подчеркнутые несоответствия в тексте… Читая Люсеткины книги, у меня всегда возникало ощущение, что бабушка где-то здесь, рядом со мной.
От мыслей меня отвлек стук в дверь каптёрки. Судя по всему, барабанили уже давно.
-Юлька, открой! – требовали с той стороны. – Мы знаем, что ты здесь!
После ухода Альбины уже прошло много времени, и парни, видимо успели изрядно набраться и разозлиться.
Я молча сидела и ждала. Чего? Я не знаю. Я не понимала, чего они хотят от меня, и надеялась, что они поорут и уйдут. Но хлипкая дверь их не остановила. С первого же «Навались!» пьяные парни влетели в каптеру вместе с дверью. Задребезжали стеклянные игрушки, подвешенные для украшения вдоль фанерной стенки, взметнулись серебряные ленты дождика. В дверной проем следом за ними сразу же ворвались свет и запахи. Мандарины, колбаса, и сивушный запах алкоголя… Девчонки испуганно что-то пищали в кабинете.
Глаза парней не сразу привыкли к темноте, и будь я у стола в глубине каптерки, меня, может быть и не увидели. Но мой силуэт, замерший на подоконнике, в молочном свете фонаря рисовался ярко и отчетливо.
-А вот и красавица наша рыжая!
— Куда запропастилась?
–Брезгуешь с нами сидеть?
— Что думаешь, спряталась, недотрога? А я вот возьму и потрогаю! – неожиданно изъявил Щербатый, и сделал ко мне первый шаг, начав расстегивать ремень. Парни за его спиной возбужденно загалдели.
Я медленно встала на подоконнике. События вокруг меня развивались будто в какой-то параллельной вселенной, а вовсе не здесь и не сейчас. До меня долетали какие-то крики «Сейчас мы тут с тобой быстро разберемся!» и «Пяться-пяться, никуда ты от нас не денешься!». Я понимала, что деться особо и некуда.
Я уже стояла на подоконнике, прижимаясь к ледяному стеклу. Рука сама собой легла на верхний шпингалет. Нижний был сломан давным-давно, поэтому окно закрывалось неплотно и в него всегда дуло. Мне не было страшно. Я не осознавала до конца, что происходит со мной и почему. Какой-то беспечый кукловод там, наверху, играл мной, создавая иллюзию того, что кукла может сама принимать решения и строить планы, и вдруг – раз! – передумал и выкинул ее прочь.
Наверное, так же чувствовала себя мама, когда ее насиловали? Неужели история повторится? Я тоже рожу ребенка и буду смотреть на него глазами ненависти? Нет, во мне не было страха перед насильниками. Во мне не было страха… И я не умела летать. Снежинки кружились вокруг фонаря, словно любопытные бабочки, я же могла только лететь вниз. И в проносящихся перед глазами кадрах своей жизни я снова видела свою любимую Люсетку…
Продолжение — Натали
жду продолжения!
Жду продолжения!!!
ждемс :)
завтра-послезавтра =)