"Стать мамой невозможно, сдаться" История третья. Часть 4

«Что это?» — заглянув Саше через спину, я увидела белый лист, сложенный пополам. Мы стояли возле почтового ящика. «Сейчас узнаем, — протянул муж, разворачивая листок. – Повестка…»

Земля качнулась под моими ногами и, охнув, я начала сползать по стене на грязные ступеньки подъезда.

Дома я рыдала не прекращая. Саша, утешавший меня, как только мог, вскоре начал ругаться. «Все будет хорошо! Что ты ревешь так, будто меня хоронишь? Может и не заберут еще! Успокойся, не пугай сына!» — муж сам был белее мела. Повестка, пришедшая через два дня после получения нами дипломов, была словно чьей-то жестокой шуткой. До окончания весенних сборов оставалось всего лишь две недели, и мы совершенно не думали о том, что Саша может загреметь в армию.

В тот день, когда муж отправился в военкомат, я не находила себе места. Меня буквально трясло и, глотая валерьянку, я молилась, чтобы неизвестность поскорее развеялась. Взяв справку о своей беременности в консультации, я надеялась на то, что Саше дадут отсрочку, а там у нас будет время что-нибудь придумать…

Неожиданно входная дверь хлопнула. Я подскочила, как ошпаренная и выбежала в коридор.

— Ну что они сказали? – из-за резких движений у меня страшно кружилась голова.

— 10 июля ухожу, — Саша старался не терять самообладания, хотя в глазах его таилась тоска и тревога. – Олька, не переживай, тебе нельзя волноваться, — он крепко обнял меня, а я обессиленно зарыдала на его груди… Мне вновь предстояла разлука…

13 июля в 9 утра я уже была на железнодорожном вокзале. Все три дня, пока Саша находился в казарме в ожидании «покупателей», я молила Бога, чтобы он никому не приглянулся. Но его выбрали практически сразу.

Я стояла на перроне, растерянно озираясь вокруг. Всюду мелькали бритые головы новобранцев. Одинаково худые, рослые, одинаково серьезные и обеспокоенные, они стояли, кто с родственниками, кто небольшими группками из таких же, затянутых казенными ремнями. Я никак не могла сориентироваться и сообразить, как найти в этой толпе своего солдата.

Саша подбежал ко мне сам. Мы стояли, крепко обнявшись, молча, слезы катились из моих глаз сами собой, и я лишь изредка шмыгала носом. Окрик: «По вагонам!» оторвал нас друг от друга. Поправив вещь-мешок, Саша опустился на колени и, никого не стесняясь, трепетно поцеловал мой совершенно плоский живот. «До встречи, сынок,» — прошептал он ободряюще. И эти его слова, сказанные нашему нерожденному крохе, заставили меня буквально сойти с ума от ужаса. До меня вдруг дошло, что теперь я остаюсь совершенно одна, вдали от родителей, на целый год, потеряв опору и крепкое плечо мужа. Я быстро шла по перрону, вслед за уходящим поездом, а Саша кричал из окна поезда: «Береги себя и сына!» Многие оборачивались и удивленно посматривали в мою сторону, мне было все равно. Слезы душили, не давали вдохнуть полной грудью и, казалось, что я не иду, а лечу в бездонную пропасть собственного страха и отчаяния…