Буквы, а за ними - жизни... (8)

Он и правда пришел спустя, примерно, 10 минут. Я уже переоделась, скинула вещи, лежавшие на кровати, на комод и забралась под одеяло.
Дождь все не переставал. Близилось утро. За окном поднялся ветер, деревья шумели, качались провода.

— Посиди со мной, чуть-чуть?
— Да, конечно. — Он сел рядом, я взяла его за руку.
— Я никогда не могу тебя понять… Никогда. Зачем все эти жертвы, Ром? Во имя чего? Любви?! — Так вот, посмотри — она растоптана и попрана. Во имя дружбы?! — Наверное именно поэтому теперь ты почти не общаешься с ним, а мы за эти месяцы виделись раза три-четыре и то по пол часа. — Он слушал молча, не перебивая. Время от времени сжимая мою руку и покачивая головой. — Во имя добра?! — Только где оно? Хотя нет… Добро есть. Ты и есть добро в этой истории. Ты...
— Во имя твоих пальцев, которые я сейчас сжимаю в своей руке. Во имя твоих глаз, которые светились счастьем эти девять месяцев рядом с ним. Во имя твоего сердца, которое чуть не остановилось у нас на руках. Во имя всего, что связано с тобой, Яр. За тебя — я готов принять любую боль и она будет мне сладка, потому что она — будет за тебя. Во имя тебя. — Он говорил спокойно. Ровно. Казалось, что даже совсем без эмоций. И лишь глаза разгорались все ярче, каким-то даже болезненным огнем...
— Ну вот ты все и сказал… — Я горько улыбнулась. — А ты не думал, что может быть я — этих жертв не хочу, что может быть мне — они не нужны? Не думал?!
— А ты не думала, что я сам решаю свою жизнь?! Что я сам могу выбрать, что для меня лучше и как?! Что это мое дело и мое решение?!
— А ты не думал, что ты себя гробишь просто так?! Из-за человека, который этого не стоит?! Не думал?!
— А может это мне решать, стоит или нет?! Может мне виднее?! — Мы оба начинали кричать. Это были не крики ненависти и злобы. Это были крики боли и негодования.
— Я уеду! С первым же автобусом! Я не хочу так, не хочу! Ты этого не заслуживаешь!
— Не тебе решать! Не тебе! Я тебя не отпущу! Никуда не отпущу! Я тебя запру, привяжу, если потребуется, но пока ты в таком состоянии — ты никуда от сюда не уедешь!
— Да нельзя же так! Неужели ты не понимаешь?! Так — НЕЛЬЗЯ! — Я заплакала.
— Яр… Я сам за себя решу. И за тебя тоже, если будет надо. Если ты сама не будешь способна принять решение во благо себе — его приму я. — Он притянул меня к себе, взял на руки, укутал в одеяло. — Ты всю жизнь живешь для кого-то и не даешь никому жить для тебя. Дай мне это право, хоть не на долго. Потому что я просто так хочу. Так будет лучше, ты устала, тебе нужен отдых.
— Ром, так невозможно… — Я чувствовала себя такой крохотной у него на руках…
— Возможно. Просто, понимаешь, люди они сами решат, как им лучше, нельзя лишать их выбора. Пойми — каждый человек сам творец своей судьбы, по больше мере. У тебя сейчас есть место, где тебе будет лучше и спокойнее, чем здесь?
— Нет...
— Вот именно поэтому — ты никуда не уедешь отсюда. Вот именно поэтому — я никуда не отпущу тебя и буду рядом. — Я ничего ему не ответила. Только молча уткнулась в плечо. Слезы из глаз лились сами по себе… А он сидел, слегка покачиваясь вместе со мной и тихонько начал петь:
«А знаешь, все еще будет,
Южный ветер еще подует
И весну еще наколдует,
И память перелистает,
И встретиться нас заставит,
И встретиться нас заставит,
И еще, меня на рассвете
Губы твои разбудят.»

Господи! Как я хотела его просто полюбить! Взять и полюбить. В секунду, с разбега. Из сердца в сердце! Как я тогда этого хотела! Как больно мне было за него!
Как больно ему было за меня и со мной…
Я мечтала в ту секунду, я молила Бога — дать мне любить его. Открыть ему мое сердце. Но не могла, не могла.
Саша сидел там прочно, глубоко и остро. Все только-только оборвалось, все раны были еще свежими и болели. Но Боже мой… Как я мечтала его тогда полюбить...

Я сама не заметила, как уснула у него на руках. Проснулась я в первом часу дня. С кухни доносился запах свежесваренного кофе и свежих булочек с корицей. Я потянулась в кровати, припоминая весь вчерашний день. Было острое ощущение, что все это — происходило не со мной. И еще… мне хотелоссь улыбаться! Я встала, слегка поежившись, с просони, переоделась в спортивный костюм и протопала в ванную.

И мне хотелось жить. И мне не хотелось плакать.
Я умылась, вымола и высушила волосы и вышла на кухню.

— Ну вот, завтрак в постель — уже не получится. Ты чего встала?
— Выспалась. — Я улыбнулась. — Сам-то чего вскочил?
— Вот те раз! Да мы даже улыбаемся! Приприятнейшее событие утра! — Он тоже улыбался. — Да я тоже выспался. Вот, сгонял в магазин за твоими любимыми булочками и кофе решил сварить.
— Спасибо. — Я подошла к нему, обняла и поцеловала в щеку. — С добрым утром!
— Действительно, с добрым! — Он был так по-мальчишески счастлив видя мою улыбку. — Давай завтракать?
— Давай.

Мы поели болтая ни о чем. Улыбаясь. Потом я пошла в комнату разложить вещи купленные им… Когда все было разложено — предательски завибрировал телефон. Смс. От НЕГО… «Я не могу не думать о тебе… Надеюсь, что ты в порядке… Прости.»
Я оперлась на ближайшую стену. Без сил. И сползла по ней. Слезы снова катились градом. Защемило сердце, стало трудно дышать. Единственное, что я смогла сделать — нажать на последний исходящий вызов — Ромке, прежде чем отключиться. Очнулась я на постели, с иглой капельницы в руке и прикрепленная к аппарату ЭКГ. Рядом сидела врач снимая кардиограмму.
— Ишемический криз и аритмия. — Сухо диагностировала она.
— Это пройдет? — Я только теперь заметила Ромку сидящего на стуле и державшегося за голову. Осунувшегося, посеревшего за мгновенье. — И что с ней делать, как лечить?
— В больницу бы лучше. Мне кажется, что там еще что-то есть, но нужно на обследование...
— Я не лягу ни в какую больницу. — Голос мой был слабым, но твердым.
— Дело ваше. — Фыркнула докторица. — Пойдемте, молодой человек, я вам напишу список медикаментов и все объясню. — И они вышли из комнаты. А я провалилась в полу-дрему.
Проснулась я от Ромкиных криков доносившихся с прихожей:

— Брат!!! Ты понимаешь, что так — нельзя?! Ты ее угробишь! Я твоих причин не знаю, отчего ты так поступил… МОЛЧИ! Я твоих причин не знаю и знать не хочу! Это ваши дела! Но не дай Бог тебе ей написать или позвонить ближайшее время! Я тебя сам угроблю! Ты понимаешь, что она под капельницей 2 часа валялась? Что в отрубе была минут тридцать?! МОЛЧИИИИИ! Ты сам за вас решал, САМ! Дай ты ей дышать, не убивай ее! Это хорошо я отпуск взял, а если бы без меня?! Я бы к кому вернулся, к какой ней?! Даже думать страшно! Оставь ее сейчас! Все брат, все. Я все сказал. Пока!

Он зашел в комнату, сел на кровать.

— Ну вот что мне с тобой делать?
— Убить, что б не мучилась.
— Дура ты, Яр, как есть дура… — Он взял меня за руку. — Хочешь чего-нибудь?
— Да. Принеси мне бумагу и ручку. И твердое что-нибудь.
— Хорошо.

Когда он принес мне то, что я просила — я попросила его выйти.

— Гудни, если буду нужен.
— Будешь. Очень даже будешь...
— Хорошо...

«А знаешь… люди глупые, все же. И дорожить не умеют друг другом. Любят, но причинят боль, уходят. Ненавидят, но целуют и живут вместе. Погибают сами, но тянут руку помощи другим… Глупо, правда?
И мы с тобою — глупцы. И Ромка — такой же, только святой.
И я не знаю твоих причин и мотиваций и, знаешь, если честно — и не хочу знать, теперь. Знаешь, только тот, кто умирал знает, что значит жить.
А я умирала, столько раз умирала… На твоих руках, на ваших руках, на руках врачей, на руках родных и друзей… И, с каждым разом, все острее чувствую жизнь. Я ее, видимо, сама того не понимая — очень люблю, вон как цепляюсь, из последних сил.
Если уходишь — уходи тихо. Пусть больно будет один раз, а не бесконечное множество продолжений.
Я верила тебе. Так долго верила. Поверю и теперь. Так лучше будет, говоришь? — Что ж… Так тому и быть. Как прежде все будет, говоришь? — Что ж… Будет, пожалуй. Только дай мне время. Когда мне станет легче — я сама тебя найду. Но сейчас...
Мне невыносимо даже голос твой слышать, даже сообщения твои видеть! Оставь меня, оставь.
Знаешь, счастье, обычное человеческое счастье, наверное, все же не в отношениях. Мы, люди, привыкли придавать им большое значение, даже слишком. Но вот мы с тобою, конкретно мы с тобою — были ведь счастливы и без этих самых отношений. Когда просто дружили. Уже были счастливы. А что теперь с нами стало?! — Боль и пустота.
Нельзя убить в женщине женщину, сколько не бей, чего только не лишай, а нельзя. Если она сама, конечно, этого не хочет.
Знаешь… Он ведь спасает меня сейчас, как есть спасает. Самому хоть в петлю лезь, но спасает. И я благодарна ему, безмерно благодарна. Он хочет мне счастья, я знаю. Но разве можно сделать человека счастливым, если он сам этого не хочет, если душа его для этого закрыта? — Нет, нельзя. А я… Я хочу открыть свою душу. Я хочу жить, дышать и быть счастливой. Я не хочу сопротивляться.
Знаешь, моментами, я жалею, что не могу его полюбить. Прости мне то, что я напишу сейчас, но… Мне кажется, что даже ты не любишь меня так, как он. Ты бы просто не смог так, не сумел, не справился...
Ты — другой. Тебе давали — и ты принимал, принимал, как должное абсолютно все. А он одно мое присутствие как дар воспринимает.
Я не хочу теперь ничего понимать. Не хочу.
И не нужно просить прощения.
Простила. Зла не держу.
Но дай мне выкарабкаться. Дай отойти. Дай возможность, что бы стало легче.
Пусть будет все по слову твоему, только позже, не сейчас. Сейчас отпусти меня, не держи. К чему это, если ты сам меня оставил?
К чему держать, когда оставил и бежать следом, когда оставили тебя? Ни к чему это все. Лишнее.
Знай лишь, что я искренне желаю тебе счастья. И через всю эту адскую боль — люблю.
Прощай. Не знаю, когда теперь свидимся… Я сама тебя найду.
Целую. Твоя А.»

Закончив письмо я переписала его на чистый лист, аккуратно обернула другим листом и позвонила Роме. Он зашел в комнату.

— Ром, ты можешь свозить меня к нему домой?
— Зачем?
— Нужно взять кое-что и кое-что оставить.
— Ключи у тебя есть? Он на работе...
— Это еще лучше. Есть.
— А чувствуешь ты себя как?
— Уже нормально.
— Ладно, поехали.

Черновик письма я запихнула в потайной карман сумки, само письмо — в большое отделение.
Когда мы подъехали к его дому… Мне стало не по себе.

— Ром… Может ты сходить? Не могу… Не хочу...
— Да, конечно. Давай ключи. Что нужно взять и что оставить!
— Возьми мой ноутбук. А оставить… — Я порылась в сумке. — Прикрепи вот это магнитом к холодильнику.
— Хорошо. Я быстро. — Он уже было хотел выйти из машины.
— Ром, — я притянула его за руку и коротко поцеловала, получилось почти в губы, случайно, он вздрогнул, — ты святой...