Какой возраст самый сложный?

 Какой возраст детей кажется вам самым сложным? Наверняка, многие ответят, что первые годы жизни, когда малыш требует к себе максимум вашего внимания и вы вынужденным быть все время с ним рядом, забывая о себе и своих нуждах. Кто-то, возможно, назовет подростковый возраст, ведь всем известно, на что способны подростки хотя бы потому, что мы помним, как этот период протекал у нас самих.

Мои дети пока не доросли до подросткового возраста, и, если честно я жду этого с большим страхом, так как у меня самой все было очень сложно в этот период. Но пока я не испытала все прелести переходного возраста своих детей, не могу, именно, как мама, об этом судить.

Первые годы жизни детей мне дались относительно легко. У меня не было никаких «бессонных ночей», мне очень просто и естественно далось грудное вскармливание, от колик в первые месяцы жизни дети страдали от силы пару раз, зубы тоже у них вылезали достаточно спокойно, они очень хорошо развивались, опережая все нормы и почти не болели, пока были на ГВ. Кормила я обоих до двух лет. И как раз грудь была для меня такой «палочкой-выручалочкой» в этот период. Ребенок капризничает, потому что устал? Даю грудь — он успокаивается и засыпает. Упал, ударился и плачет? Даю грудь. Хочет что-то, чего я не могу ему дать, и не удается ничем отвлечь? Даю грудь, и он мигом обо всем забывает. Может быть, с педагогической точки зрения это не совсем правильно, но зато сэкономило мне кучу нервов. Кроме того, я очень люблю малышей и получаю большое удовольствие просто от общения с ними, от игр, развивающих занятий с детьми именно в раннем возрасте. Возможно, поэтому о первых годах жизни моих детей у меня самые теплые воспоминания.

Долго в моей голове сидело, что самый сложный возраст лично для меня – это 4-7 лет. И вот я поняла, что это абсолютно субъективная точка зрения, и что она связана именно с тем, как сложились обстоятельства жизни нашей семьи, когда Лиза была в этом возрастном периоде. Потому что именно с Лизой в этом возрасте мне было сложнее всего. Все началось даже не в 4 года, а раньше – в 3,5, когда у Лизы появился чудесный братик по имени Мирослав. До его рождения я всецело посвящала себя дочке. Занималась и играла с ней с утра до вечера. Она даже не умела толком сама играть. Зачем? Если мама всегда к твоим услугам и с ней куда интереснее. Мудрые люди, знакомые с нашей ситуацией, советовали мне сбавить обороты перед рождением второго ребенка, чтобы она постепенно привыкала к тому, что скоро перестанет быть центром вселенной для мамы. Но я никого не слушала, наоборот, мне казалось, что вот сейчас, пока она у меня еще одна, нужно успеть дать ей как можно больше, потому что потом уже не будет такой возможности. И я с огромным пузом прыгала вокруг нее, танцевала, пела, всячески развлекала и развивала изо всех своих сил. И вот появился он – Мирослав. И все крайне резко поменялось. Теперь мама прыгала, в основном, вокруг него и пела тоже ему. Нет, я по-прежнему старалась по максимуму уделять время дочке, но в этот раз мои возможности были сильно ограничены, и для нее это стало большим ударом. Резко испортилось поведение. Она из милой, послушной девочки превратилась в капризное, требовательное, вечно всем недовольное существо. 

Я конечно, понимала, с чем это связано и старалась относиться терпимо и с любовью, уделять больше внимания, но это слабо помогало. Вскоре она вдруг начала очень много болеть, чего не было никогда раньше. У нее появились какие-то аллергические высыпания непонятно с чем связанные. Мы стали бегать по врачам, а дома постоянно выясняли отношения. Какие-то физические трудности, связанные с появлением младенца я почти не замечала. С «взрослой» дочкой мне было гораздо труднее в тот момент, чем с этим милым карапузом, который дарил мне столько радости. Именно тогда и сформировался в моей голове этот стереотип, что чем старше ребенок, тем с ним сложнее.

После четырех Лизиных лет у нас с мужем обострились проблемы в отношениях, которые, конечно, были и до этого, но в этот период стало совсем невыносимо. Мы много ругались. Ребенок это видел и, понятное дело, переживал. Я переехала к своим родителям. Жила там все лето, папа приходил к нам от силы раз в неделю. Я смутно помню этот период. Помню, что было тяжело, я была не в лучшем состоянии и Лиза тоже, потому как она всегда была очень со мной связана. Осенью мы с мужем вроде стали потихоньку мириться и собирались снова жить вместе, но тут с ним произошла большая неприятность, я бы даже сказала – несчастье. Нет, не так – испытание, вот это правильно. Очень тяжелое испытание не только для него, но и для всей нашей семьи. Я несколько месяцев была в глубочайшей депрессии, весь мой мир рухнул. Лиза, видя это, слыша какие-то разговоры, которые не предназначались для ее ушей, тоже очень сильно переживала и вела себя соответствующе. А я была просто не в том состоянии, чтобы как-то это исправить. Мирослав в это время был совсем маленький, ему только-только исполнился годик, и он еще ничего не понимал и рос вполне спокойным и беспроблемным малышом. Мне не было с ним трудно даже в тот тяжелый период, особенно на контрасте с тем, что творилось с Лизой.

Два года мы метались между двумя домами. Жили то с моими родителями, то с родителями мужа. Мой отец всю жизнь пил и с ним под одной крышей существовать было очень тяжко, а отец мужа очень непростой человек, со сложным характером, поэтому там долго находится тоже не получалось. Это я сейчас уже научилась не воспринимать его всерьез и относится к нему с юмором, и даже поняла, что глубоко внутри у него очень доброе сердце, а тогда я просто его не переносила. Вот и жили мы на два дома, а детям очень важно постоянство, и если мне это было очень тяжело, то им вдвойне.

Потом еще был короткий, но крайне неудачный опыт с детским садом, который закончился очень неприятной болезнью на нервной почве. С детского сада я ребенка забрала, но последствия мы долго еще расхлебывали.

Когда Лизе было 6,5 лет, нам, наконец, выделили отдельную квартиру и жизнь стала понемногу налаживаться, так что не удивительно, что к семи годам она стала намного спокойнее и уравновешеннее. А я решила для себя, что просто прошел какой-то критичный возраст, что она просто повзрослела. К тому же, Мирославу как раз было около 4 лет, и он стал постепенно превращаться из милого безобидного малыша в человечка со своим собственным, весьма непростым характером. Это подтвердило мою «теорию» о самом трудном возрасте. 

В целом, с Мирославом мне никогда не было так сложно, как с Лизой, даже после его четырехлетия и до сих пор. Он очень упрямый и хочет, чтобы все было так, как он того желает, и иногда с этим сложно справляться. Любит похулиганить. Лиза никогда не была хулиганкой. Но, наверное, на то он и мальчишка. Своенравный такой. Но в целом, с ним можно договориться, он не особо капризный и очень позитивный ребенок.

С Лизой сейчас снова настал какой-то очень сложный период. Я думаю, это связано с тем, что она очень устает в школе, как физически, так и морально, так как для нее очень важно «держать марку», быть во всем и всегда первой. Она очень переживает за то, чтобы выполнять все идеально, без ошибок, всегда получать только пятерки. Да что там говорить, даже в настольные игры с ней играть очень непросто, так как в случае проигрыша она начинает психовать, и даже рыдать. А если побеждает, то радуется так, будто получила нобелевскую премию. И ей все равно на наши с папой слова о том, что в игре победа не главное и что нужно уметь проигрывать, она уже сто раз это слышала, но это никак не меняет ситуацию. Дошло до того, что она вообще играть отказывается (хотя хочет), потому что боится проиграть. У Мирослава вообще такого нет. Он абсолютно спокойно относится как к победе, так и к поражению.

Она очень примерно ведет себя в школе, но приходя домой начинает буйствовать: орать на Мирослава по поводу и без повода, бросаться на него с кулаками. Это все заканчивается обычно истерикой, на тему того, какая она плохая сестра и дочь и что она себя ненавидит. Иногда даже об стену головой бьется! После 7 лет такие истерики были большой редкостью, а в последнее время чуть ли не каждый день! Причем именно после школы. На выходных она ведет себя вполне адекватно. Я уже жду не дождусь летних каникул, хотя раньше думала, что каникулы для меня самое сложное время, так как дети весь день вместе, часто ссорятся, дерутся. Но лучше уж терпеть какие-то мелкие ссоры, чем такие маштабные истерики девятилетнего ребенка.

Я уже с ужасом думаю, как мы будем справляться, когда наступит тот самый пресловутый «переходный возраст». А может он уже у нее начинается? Она всегда развивалась быстрее сверстников. В три года она рассуждала и разговаривала, как пятилетняя. В пять ее уже запросто можно было отдавать в школу (про Мирослава я сейчас этого не могу сказать), а в шесть уже все родственники на этом настаивали, но я все равно отдала только после семи и не пожалела. Сейчас она мне иногда кажется взрослой девушкой, но в чем-то, конечно, еще такой ребенок, так что я надеюсь, что ее нынешние перепады настроения — это временное явление, связанное с тем, что конец года, силы на исходе и скоро все наладится.
Подводя итог всего выше написанного, хочу сказать, что пришла к выводу, что сложности в поведении ребенка в тот или иной период очень сильно связаны со средой, в которой он живет, с тем, какие эмоции испытывает и какие обстоятельства переживает. И, конечно же, от его собственных индивидуальных особенностей и врожденного темперамента. Так что не буду больше все валить на возраст. У всех все очень по-разному происходит и не известно, что меня ждет дальше, с подросшими детьми и другими малышами, которые, я надеюсь, у меня еще будут.