Ребёнок, который был вещью.

Или почему почему я спросила про наказания вчера.
Я НЕ буду рекомендовать вам эту книгу, потому что если вы адекватны, вы будете рыдать примерно с четвёртого предложения и до последней точки. Трагическая история за гранью обыденности.
История о том, как мать издевалась над собственным сыном, «наказывая» его день за днём. И о том, как он с этим жил и пытался стать человеком.
Конечно, мы не такие, мы не лупим своих детей, не лишаем их еды и не заставляем есть собачье гавно.
Но там, в книге, помимо этой жести, очень честно о чувствах этого ребёнка, о том, как и почему он не может перестать любить мучающего родителя, как его психика адаптируется к насилию, психологическому и физическому. Вот эту часть прочувствовать стоит многим.
А тема насилия в семье меж тем не так уж редка в нашей стране. Вчера гуглила статистики на наших социологических порталах — 87% детей и подростков сталкиваются дома с криками манипуляциями, игнором, поркой, синяками.
Как-то встречались с одноклассниками, уже сами став родителями, и обсуждали наши детские воспоминания и ощущения
от родителей друг друга: Мама Саши, аристократичная учительница с молчаливым каре, лупила его тапками за тройки, алькина мама казалась нам «своей в доску» и мы мечтали о такой, но уже тогда у неё были проблемы с алкоголем, и по 3 дня она могла «спать», не выходя из комнаты и Альке приходилось выгребать мелочь на проезд из ее карманов и готовить себе на завтрак оладьи из воды и муки; а хамоватый отец максима — был ему лучшим другом.
Известная журналистка Алина Фаркаш открыто признаётся, что ее унижали и били до 17 лет. В приличной уважаемой еврейской семье.
Меня не били. Но в 10 у нас появился отчим, и он орал. Постоянно. Если не на нас, то на маму — о том, какие у неё ужасные ленивые избалованные дети. Нам запрещалось закрывать двери в свои комнаты (а у меня в 13 уже сиськи, на минуту, выросли), разговаривать по телефону дольше минуты, когда мама купила мне дубленку — скандал длился недели 3, потому что предполагалось, что я через год начну требовать брильянты, а через 5 — выгоню родителей на помойку. Мама орала в ответ, но что толку? Это не давало никакого ощущения защиты и того, что она на нашей стороне — она продолжала быть с ним, он жил в нашей квартире, и это было лучшим доказателен ее выбора.
Мой покойный брат потом признавался своей девушке, что этот человек сломал его детство. А я до сих пор не могу в присутствии мужа просто отдыхать и читать книгу, мне надо мыть/готовить/гладить/раскладывать по полкам, лишь бы не «лежать без дела».
Поэтому я на своей шкуре знаю, как детская психика адаптируется к насилию. Психологическому в частности. Как ты учишься предугадывать вспышки гнева, и все равно тебе это не удаётся. Как со временем ты становишься катастрофически зависим от мнения окружающих, ищешь одобрения и похвалы вне семьи, задвигаешь свои желания на задний план, чтобы быть для всех хорошим. И как потом ты выстраиваешь себя по частям, вновь и вновь ошибаясь в отношениях и партнерах. Как тебе потом тяжело расслабиться по жизни и начать получать от неё удовольствие, поверить в то, что ты чего то стоишь и прекратить позволять относиться к себе по-свински.
Ор, битье, наказания приводят к очень болезненным отношениям между ребёнком и родителем, в которых ребёнок ненавидит мучителя и продолжает бесконечно пытаться завоевать его любовь.
Главная задача родителей на мой взгляд — выстроить систему наказаний и поощрений так, чтобы она была логически понятна ребёнку, не менялась под действием эмоций (когда сегодня мама на взводе и за провинность лупит по рукам, а завтра в хорошем настроении и на ту же провинность ответит «ну ничего, бывает») и позволяла ребёнку чувствовать себя дома в безопасности, чувствовать, что это и его дом тоже, что у него есть право на отдых, на то, чтобы приглашать друзей, чтобы украшать свой угол по своему усмотрению.