На следующий день после инцидента, обход все же состоялся, но вместо Ивана Валентиновича, чья смена сегодня была, пришел совершенно незнакомый молодой мужчина. В палате послышался шепот и смешки. Я же молча наблюдала за новым психиатром, пытаясь понять, что он за человек. Заведующий отделением – Лев Викторович, громким голосом представил нам нового лечащего врача.
— Никонов Антон Петрович. Он наш новый сотрудник, пришедший на место Ивана Валентиновича. Прошу любить и жаловать!
После обеда, новый психиатр стал поочередно вызывать нас к себе в кабинет. Когда подошла моя очередь, я впервые за долгое время подошла к висящему над умывальником зеркалу и пригладила взъерошенные волосы. Должна же я произвести хорошее впечатление? Быть может, он еще не вник в систему и поймет, что я полностью здорова?
Открыв кран, я смочила ладони водой и стала распрямлять свои пшеничные волосы. Десять дней заточения превратили меня из симпатичной молодой девушки в побитую жизнью тетку. Зеленые глаза больше не излучали того блеска что раньше, они были потухшими и уставшими.
В новом кабинете Антона Петровича было неуютно и прохладно. Окна, скрываемые решетками, смотрели прямо в рядом стоящее здание, поэтому солнечный свет практически не проникал в комнату. В самом кабинете, кроме письменного стола, двух стульев и большого железного сейфа, больше ничего не было. Я присела на стул и посмотрела на молодого врача. Сколько ему лет? Двадцать пять? Двадцать семь? Это максимум, что я могла бы ему дать. Он был довольно высоким, под два метра ростом, слегка сутулым и очень худым. Лицо было ровным, гладким, с орлиным носом, на котором красовались очки в черной оправе, и глаза серого цвета, которые внимательно изучали меня, попутно читая записи из жёлтого журнала предыдущего доктора. Убрав назад свои светло-русые пряди, падающие на глаза, он достал ручку и сделал пометку.
— Вы Анжелика Немцова? Из 8-й палаты? – спросил он приятным голосом.
— Да, — кивнула я.
— Я – Антон Петрович…
— Я запомнила. С первого раза, — перебила его я и тут же одумалась. Не посчитал ли он меня выскочкой?
— Здорово. Я хотел бы пообщаться с каждым подробнее. Познакомиться, скажем так, — на лице врача заиграла легкая улыбка. – Анжелика Андреевна, скажите, что Вас беспокоит?
Я заерзала на стуле не зная, выкладывать ли всю правду сразу, или выждать более удачного момента.
— Меня ничего не беспокоит. И никогда не беспокоило. То, почему я здесь, я считаю большой ошибкой.
В его глазах я не увидела насмешки, как у предыдущих врачевателей. Я не увидела в них осуждения или иронии. Скорее поддержку, заинтересованность, симпатию. Да, именно симпатию. Его глаза излучали позитив и вселяли в меня надежду на то, что ОН может мне помочь.
— Правда? Почему Вы тогда здесь оказались? – спросил Антон Петрович.
— Я боюсь, что не готова Вам сразу раскрыться. Буквально каждый, кто начинал слушать меня, кивал головой, а затем выписывал мне сильнейшие психотропные препараты, пытаясь излечить меня от несуществующей хвори. Какой диагноз мне поставили? Шизофрения?
Антон Петрович поджав губы слегка кивнул головой.
— Хорошо, если Вы не готовы, я с удовольствием выслушаю и помогу Вам в другой раз. Тогда, когда вы посчитаете нужным.
Он определенно мне понравился. Я это поняла, едва вышла из его кабинета. Возможно, у молодых сотрудников данного заведения все еще остается человечность, понимание и сострадание. У них есть энтузиазм, чтобы помогать и лечить других, а не калечить. Меня хотят покалечить, сломить и прогнуть. Но я любыми путями выйду отсюда и спасу своих близких, которые остро нуждаются во мне. С этими мыслями, отвернувшись к белоснежной стене, я уснула.
Дал надежду он ей