Ты не такая как все. Часть 1.

Я проснулась от того, что чьи-то руки настойчиво тормошили меня за плечо. Мне совершенно не хотелось просыпаться, потому что я прекрасно знала, кого именно я сейчас увижу, ибо сие действие повторялось изо дня в день. Поначалу, меня это жутко пугало, прямо-таки до дрожи и припадков. Но сейчас, я привыкла и не к таким вещам.

Тормошения становились все сильнее, и, почувствовав, что сейчас свалюсь с кровати, я открыла глаза. Передо мной сидело сумасшедшее существо, отдаленно напоминающее особь женского пола. Ее всклоченные волосы и безумные глаза выдавали тяжкие психические отклонения. Впрочем, это было совершенно обыденно для того места, где я находилась.

Зина, так звали существо, тормошила меня своей корявой рукой со сгрызенными до крови ногтями.

— Всё-всё, Зина, я проснулась, — ответила я и слегка оттолкнула ее.

Больше, она за весь день не прикасалась ко мне. Я нехотя привстала с кровати и оглянулась вокруг. Когда я попала сюда, ровно десять дней назад, меня накрыла жуткая истерика. Я билась в припадках, пытаясь доказать всем вокруг, что я НОРМАЛЬНАЯ, не понимая, что этим делаю себе еще хуже. Меня тут же увели в отдельную палату, где полотенцами привязали мои конечности к кровати, дабы я не вела себя агрессивно. Меня кормили только хлебом и водой, изредка применяя ко мне воспитательные методы в виде избиения и электрошокера, который выбивал меня из колеи на сутки. Мне кололи сильнейшие психотропные препараты, после которых я и правда стала чувствовать себя намного хуже. Я просыпалась в рвотных массах, и чувствовала, что понемногу схожу с ума. В моей крохотной палате, где было одно койко-место и ведро, именуемое туалетом, мне чудились страшные вещи, и я сидела на кровати, забившись в угол, боясь пошевелиться.

Тогда, я решила взять себя в руки и принять правила ИХ игры. Я попросила дежурного психиатра поговорить со мной.

Седовласый Иван Валентинович внимательно слушал меня, изредка делая пометки в своем потрёпанном журнале с желтой обложкой. Он одобрительно кивал и с удовольствием отмечал «улучшения» моего самочувствия. После нашего разговора, меня опять перевели в общую палату, где разрешались редкие прогулки в сопровождении медперсонала, а по вечерам можно было смотреть новости. Такой расклад меня устраивал намного больше.

Несмотря на всю несправедливость слоившейся ситуации, я все еще лелеяла надежду на то, что они поймут, что сделали ошибку, и вскоре, я выйду на свободу. Проживая одинаковые, монотонные дни, я не надеялась на перемены, до тех пор, пока в системе психиатрической больницы что-то пошло не так.

Утро. Обход. Ровно в 8-30, ежедневно, кроме выходных, к нам в палату заходил состав врачей, который спрашивал о нашем самочувствии. Но в этот день, сентябрьский и дождливый, к нам никто так и не пришел. По коридору бегала санитарка с обеспокоенным выражением лица, а вскоре и вовсе приехала полиция, машину которой мы увидели из окон. Нас попросили оставаться на своих местах. Происходило что-то странное, но естественно, что нам, людям с психическими нарушениями, никто ничего не сказал.

Процедуры и прием лекарств были отменены на неопределенное время. Меня это радовало, так как каждый прием таблеток был для меня пыткой. За нами строго наблюдали, глотаем ли мы препараты, и осматривали ротовую полость, прежде чем отпустить. Я глотала таблетки, но буквально по приходу в палату, направлялась в санузел и блевала, до тех пор, пока полностью не опустошала желудок от неизвестных мне пилюль. Так, мне более менее удавалось сохранять свой ум ясным.

Именно с этого дня, у меня появился шанс. Шанс на свободу.