Света и каток.

У всех мужики, как мужики — порнуху смотрят и в танчики рубятся. А у моего в истории браузера — накачанные мужики и статьи про пользу активного отдыха.
Иногда мне кажется, что в небесной канцелярии напутали. Любить безумной любовью моего мужа должна была девочка, для которой — гантели — прилюдия, а кроссфит — моментальный оргазм. Круговая треня? Дайте две. Ох, как я здорово сегодня в зале поработала — мышцы болят — кайф! Посмотреть культовый сериальчик в обнимку? Что за бред! Милый, пробежим пяток километров по сугробчику, чтоб спалось легче? Пицца, блинчики, пирожки — агрессивное скопище углеводов. Творог и куриные сиськи — наше все.
Но однозначно муж где-то там накосячил и получил меня. Дайте мне хороший гаджет, безлимитный интернет и цистерну кофе. Вы и не вспомните меня, гарантирую. Вот оно счастье же. Хорошая книжка, Мельница фоном мурлычет про горцев и невинных дев, кофеварка призывно пиликает. Поменять это на спортзал. Вы смеетесь?
Но мы стараемся уживаться. Мужчина осилил Шерлока, а я планку в 2.45. Он научился отличать Бродского от Есенина, а я бицепс от трицепса. Он разобрался в перепитиях Гарри Поттера и знает, что Авада Кедавра — это смерть, Круцио — невыносимая боль и даже запомнил заклинание онемения. Я это поняла, когда на очередной мозговынос с моей стороны этот двухметровый мужик заорал на всю кухню — Света! Силенцио! Абракадим, алоказай, я сейчас достану волшебную палочкууу! Я же с почти искренней улыбкой активно отдыхаю. Горки. Тюбинги, ватрушки и просто ледянка, когда влом стоять очередь в прокат. Мне страшно, но на коленях у меня трехлетний человек и я, закрыв глаза, делаю толчок и несусь по ледяному покрытию, вцепившись в Саньку.
— Мама, тебе весело? Мама, тебе нравится?
У мамы мерзнет ж.о.п.а и синяк на ней же, но мама радостно щерится:
— Еще разок?
С Марусей катается муж. Но Маруся все равно бежит ко мне и рассказывает:
— Уууух! Пффф! Бууух! Папа!
Но самым тяжелым испытанием для меня стал он. Каток. Адское место. Рассекающие подростки с клюшками, уверенные дошколята на коньках, изящные девочки, оставляющие легкий росчерк лезвия за собой.
Мне перестало нравится уже на лавке. Но когда я встала на лед — все изменилось. Я его возненавидела. Мои ноги перестали меня слушаться, зад отклячивался, а руки беспомощно ловили морозный воздух.
— Ну как? Здорово?
Я хотела прибить мужа, который клялся и божился, что не умеет кататься. Он умел ехать! А я нет. Но я научилась перебирать ногами и не падать. Нас таких было двое. Я и веселая старушка. Я перебирала поближе к сугробу потому что в лядяном покрытии я отчетливо видела свою будущую черепно-мозговую травму. Мы откатали час. У меня сводило ноги и единственное, чего мне хотелось — это снять с ног эти опасные штуки.
Муж, улыбнувшись, нежно обнял меня сзади… томно прижался и оттолкнул. Я выкатилась! На середину катка. Выкатилась. Встала. В центре катались изящные девушки и парни с клюшками. Они смотрели на меня. Недолго думая, я (не зря же научилась перебирать ногами) исполнила танец локтей, под одноименную мелодию, орущую из выставленных колонок. Потом высоко задирая коленки, в такт музыке, все также подергивая руками а-ля «а я танцую на дискотеке» подошла к красному мужу и громко провозгласила — он со мной, да-да. Ржали все, кто успел заметить мое фееричное выступление.
Не смеялась только Сашка. Она отказалась надевать коньки и сказала, что ее сапожки и так неплохо смотрятся.
— Мама, тебе страшно, да?
Ты ж моя девочка, чувствует маму!
— Неееет! Это так здорово, Санечек!
А муж теперь пересматривает со мной Романовых. Подозреваю, что мой вопрос — кем приходился Петр Второй Петру Первому, вызывает у него такое же отвращение, как и у меня каток.
Квиты.