Один плюс один...

… всегда ли равняется двум? Два одиночества, сложенные вместе, часто остаются соседствующими одиночествами.
Когда мы стали соседствующими? Почему сегодня на мое «я люблю тебя», я получаю в ответ две синие галочки прочитанного сообщения и пустоту? В какой момент мы перестали быть верным равенством и превратились в две незыблемые холодные единицы?
***
Звездное небо смотрело в упор, сквозь колючие верхушки вековых сосен. Упоительно пахло горячим, уставшим от дневного зноя, леснотравием. В ночной тишине было слышно как журчит вдалеке скрытая от глаз речушка. Речушка была удивительно прозрачной и звонкой. Видимые, вплоть до самого мелкого, камушки, равномерно покрывали ее дно, редея к берегу, сменяясь на мелкий шелковистый песок.
Мы лежали в палатке и сдували с носов жужжащее комарье. Его пальцы перебирали мои спутанные волосы, а я уткнувшись в его плечо, жадно вдыхала запах его кожи.
Казалось невероятным, что еще вчера мы даже не знали о существовании друг друга. Мы молчали тем самым легким молчанием, которое ничуть не тяготило, а наоборот приносило облегчение. Тело звенело, как звенит отпущенная гитарная струна и казалось, я явственно слышу звон, исходящий от меня.
— Знаешь о чем я хочу тебя спросить?
Он слегка нахмурился… но голос оставался веселым.
— Серьезные вещи будешь спрашивать?
— А как же… — улыбнулась я — вопрос первый, ты в меня кончал или мне показалось?
— Потеряла голову от красавца-мужчины? — хохотнул он.
— Сегодня ночью я думала чем угодно, только не головой… — я пыталась перестать улыбаться, но не получалось. Наверное со стороны я походила на Чешира.
— Ну значит рожать будем. — с удовольствием потянулся, как огромная мягкая кошка, он все еще смеялся, но голос был серьезным.
— Ага, будем значит… второй вопрос можно?
— Тебе все можно, особенно всякие непотребности.
— Непотребности я уважаю, это да. Только вот я до сих пор не знаю, как…
— Давай потом а?.. сейчас я хочу думать всем чем угодно, только не головой...
Со светлеющего неба, в предрассветной дымке, глаза в глаза смотрела Вселенная и тепло улыбалась. Получите — распишитесь, что называется.
***
Рассвело совсем рано. Старый кнопочный телефон показывал 5-30. Не успевший остынуть за ночь, воздух, с каждой минутой наливался июньским зноем. Слепила яркая голубизна неба. Чем сильнее день набирал силу, тем явственней на меня накатывали волны реальности.
Я переспала с ним. Нет, не так. Я переспала с совершенно незнакомым мужиком через два часа после знакомства. Кто он, откуда он? Что делает этот Илья Муромец среди старых ворчливых физруков и занудных соцпедагогов. И как его зовут, черт побери?
Вчера вся шумная учительская компания бурно отмечала совместный сплав по реке. К наступлению темноты все были безудержно пьяны. Я отчаянно пила горькую водку, не сводя глаз с бицепса, размером с мою голову… как все так вышло? Я помню, что нас позвали на финальное построение, я забыла в палатке рюкзак и метнулась из разномастной учительской шеренги в сторону лагеря. Он как будто ждал меня в этой палатке...
— Я думал с ума сойду сегодня… — горячий шепот обжег мне шею, губы встретились и все остановилось. Выкрики где-то вдалеке — пьяные педагоги затянули походную песню, ночной шум леса, щелканье ночных кузнечиков. Было только дикое ненасытное желание, которое с каждым поцелуем становилось все сильнее и сильнее...
***
— А жаркая была ночь, да, дочка? — толкнул меня бок тот самый седой бородатый физрук.
Я вздрогнула и испуганно взглянула в глаза этому насмешливому старику.
— Хорош мужик, многим фору даст.
Неожиданно мне стало смешно.
— Хороший, да… — улыбнулась я.
— А ты вот выйди замуж за него и детей рожай. Это ведь хорошо, когда женятся да рожают.
Он, как будто о чем-то задумался на мгновение и вытащил из рюкзака огромное красное яблоко.
— Хорош… а ты много то не думай. Бабам думать много вредно. На вот, лучше погрызи...
И весело поковылял к лагерю.
Я села прямо на траву в ожидании своего автобуса. Я сейчас уеду. Уеду и забуду сегодняшний день.
В восемь, когда лагерь проснулся и начал собираться к отъезду, мы потерялись. Он торопливо поцеловал меня, шепнул в ухо «Спасибо тебе» и убежал.
И тебе спасибо за эту ночь… подумала я. Это было прекрасно.
Показался вдалеке мой автобус.
Вот и все. — стучало в голове. — Вот и все.
Он вынырнул как будто из разогретого воздуха.
— Подожди, Светлан! А прощаться?
Не обращая внимания на стоявших вокруг людей, я бросилась к нему. Притянула к себе...
— А я тебя совсем потеряла…
— Это все весело конечно… — улыбнулся он, слегка отстраняя меня. — Но тебе ехать пора…
— Пора…
— А может поехали ко мне? Завтра домой вернешься!
— Не могу. Мне на работу завтра.
— Ты мне телефон то свой хоть оставь.
Телефон. Я даже не знаю его номера. Зачем ему мой телефон? Из вежливости спрашивает. Чтоб я сидела и ждала, когда он позвонит? А вдруг он не позвонит?
— А ты уверен, что тебе нужен мой телефон?
Он нахмурился, как будто я сказала что-то очень неправильное.
— А вот в такие игрушки со мной играть не надо. Не хочешь, как хочешь.
Я схватила его за руку.
— Ты чего? Пиши…
Он широко улыбнулся и щелкнул меня по носу.
— Вот вроде взрослая же, а совсем девчонка.
***
Автобус тронулся. Громко играл шансон, Успенская истошным голосом визгливо пела про то как она пропадает.
И тут до меня дошло. Я так и не успела спросить его имя. Или он говорил, но я не запомнила на пьяную голову? Мысли разбегались. Перед глазами стояла палатка, скрытая ночной темнотой и наши переплетенные тела. В ушах звенел его голос — «Я думал с ума сойду...». В голове стучало — «Он не позвонит. Он не позвонит. А я даже не знаю его номера. А я даже не знаю его имени. Как я могла так просто уехать? Я же его потеряю».
В кармане короткой вибрацией дрогнул телефон.
Сообщение с незнакомого номера.
«Меня зовут Саша;)»