Давно собиралась записывать какие то вещи, или 'вещички' как говорил мой дедушка, о своем сыне и нашей жизни. Сын растет не по часам, а по минутам, и вот ему уже год и пять месяцев. Вчера сидели с мужем в мексиканском ресторане, ну и слово за слово вспомнили день рождения нашего малыша. Я как всегда всплакнула вспомнив тот день.
Вечер воскресенья, ноябрь и за окном льет противный холодный дождь. Очень стояла вплоть до этого момента теплая и сухая, а тут вдруг, как будто небо заплакало.
Я начитавшись каких то дурацких статей о том, что раньше в деревне беременные работали наравне со всеми, что физическая работа очень важна вплоть до того самого дня, намываю полы, раскладываю вещи, прибираюсь. Хозяюшка, блин, фигова. На 39-ой недели с животом, конца которому не видно. Нет, серьезно, живот был огроооомный!!! И вот приспичило мне еще и постирать, пошла в ванную, нагнулась включить воду и вдруг чувствую, как из меня выливается что то теплое и липкое. На полу тут же образуется лужа, бордовая кровь со сгустками…
Дальше все как в тумане. Я кричу мужу, он прибегает и кричит-что случилось? Но все итак понятно. Мама начинает метаться и в панике забывает как вызвать скорую, муж судорожно смотрит что то в интернете, читает и успокаивает меня, говоря что ничего страшного. Ничего… Просто надо, чтобы прооперировали, ну желательно поскорее.
Он вообще позитивный, не любит меня пугать, поэтому мне всегда с ним нестрашно. Правда в тот момент было страшно и с ним. Дикий ужас, совершенно неизвестный до этого страх накрывает меня с головой, страх за ребенка. Жив ли он там, дышит ли, дождется ли пока его спасут… Кровь все льет и льет, я лежу на полу, потому что хоть и в бреду, но понимаю, что кровать испорчу окончательно, если лягу на нее… лежу и молюсь, взяла икону Матроны и молюсь, молюсь, молюсь… Молодая врач скорой расспрашивает на каком языке мы говорим с мужем (мы говорим по немецки), зачем то ставит капельницу и видно по неопытности совсем растерялась. Потом я не выдержала и говорю, скорее, поехали, ну кровь же капельницей не остановишь. Сердцебиение ребенка слышно, сказала она, слабое… Меня тащат на каких то тряпочных носилках в лифт, муж старается выглядеть спокойным. Слава Богу, он рядом. Но приходится ехать совсем не в тот роддом, где прекрасный контракт на домашние роды с мужем, а в ближайший бесплатный роддом. В скорой понимаю, что у мужа все таки паника, он уже не может делать вид, что спокоен, он как может кричит водителю включить мигалки и ехать быстрее, быстрее, каждая минута на счету. Лежу в страхе, но стараюсь успокоить своего сына, как могу, говорю — держись, мой хороший, еще чуть чуть, потерпи. Он терпит, но чувствую, что из последних сил… В приемной на меня пялится какой то мужик, то ли врач, то ли просто охранник… А я лежу беспомощная, как никогда в жизни… на мне только какая-то домашняя кофта. Муж рвется со мной, но наивный, не знает он наших роддомов. Его силой оставляют в приемной, ему придется пережить свою самую страшную ночь в его жизни, а меня наконец то увозят на другой этаж. Надеюсь, везут в операционную, на 6-этаж. Там почему то опять задержка, задают вопросы о том, кем я работаю, просят подписать что то, а я уже кричу, ну скорее, скорее, помогите, надо же срочно его спасать, кровь льет без остановки вот уже минут 30-40. Наконец эпидуралка, грубый врач просит согнуть спину, ноги упираются в живот… Мой мальчик, что же тебе пришлось пережить в эти минуты. И вот наркоз, в тумане слышу, как врач говорит-вот, посмотрите, классическая отслойка плаценты… Вокруг все молчат, напряжение ощущается уже на физическом уровне. Чувствую, как меня прямо поднимают вверх в районе живота, вытаскивая ребенка..
Тишина, он не кричит, думаю я, и меня накрывает волна первобытного ужаса… Я не могу себя заставить открыть глаза, я просто не могу, я еще сильнее жмурю глаза и читаю Отче Наш.
Простить не могу себе, что так и не открыла глаза, когда врач бегом побежала с ним на первый этаж в реанимацию. Скорее, ведь он родился в клинической смерти, как мне потом сказали…
Сынок, если ты читаешь эти строки, прости, что так и не открыла глаза, когда тебя достали, кесарево — не самая приятная операция, эпидуралка, туман, но все равно, нет мне оправдания — трусиха!!!
Его достали в 19:56, через час с лишним после начала отслойки плаценты. Ну вообще то, как мы потом подумали, это очень даже быстро, но на тот момент, казалось прошла вечность…
Лежу и жду, когда же это все закончится, почему так долго зашивают… Очнулась от того, что влетела медсестра и подбежала ко мне в ужасе рассказывая о том, что у меня сын, что в очень тяжелом состоянии, что все очень и очень плохо.
Поражаюсь нашим мед работникам… Она на меня смотрела так, как будто то это моя вина, как будто она в шоке от меня… А я ей не поверила, представляете, в тот момент у меня начала теплиться надежда, что Бог нас не оставит, все будет хорошо, что эта тетка ничего не понимает, дуринда нервная!
Зашили. Поскольку ощущение было такое, что меня разрезали пополам, спрашиваю — у меня могут быть еще дети?! Говорят, да, а почему собственно нет… Тьфу ты, хоть кто то нормальный попался!!!
Перекладывают на кровать-каталку, ой, а чьи это красные ногти промелькнули вверху? Да ну, это же мои ноги переложили на кровать, а теперь говорят, перекатывайся сама. Фу ты, думаю, точно пополам порезали — ничего не чувствую ниже груди…
Лежу в реанимации, и вдруг прибежала медсестра, сунула мне мой мобильный, при этом сказала, что пользоваться нельзя!
Звоню мужу, и вдруг, он говорит, что идет прямо сейчас знакомиться с нашим сыном. Оказывается врачи разрешили ему, иностранцу, посмотреть на ребенка и возможно… попрощаться, ведь никаких объяснений он все равно не понял.
Потом он мне рассказывал, что медсестры прибегали к нему белому от страха и что то говорили, говорили, говорили, а он только понимал-жена-плохо, ребенок-плохо.
Моя мама примчалась в роддом и вот они с мужем идут в реанимацию, чтобы наконец то увидеть нашего Тимофейчика. Созваниваемся с мужем по фейстайму, ура, он берет меня с собой знакомиться!!! У меня захватывает дух, сейчас я увижу моего сыночка!!!
Муж одевает халат, идет по коридору, вот вот, сейчас… я непроизвольно поднимаюсь на локтях, и вот наконец то впиваюсь глазами в него, и тут мое сердце навсегда теряет покой. Вот он — мой рыцарь, такой большой, сильный, такой красивый!!! В этот момент, я не вижу, что он весь в проводах, что он подсоединен к аппарату ИВЛ и машине, которая охлаждает его тельце до 34 градусов..
Таких машин всего пять в Москве, по моему это называется гидротермия. Итак, 72 часа тело ребенка охлаждают до 33-34 градусов, чтобы не умер или не повредился мозг. Если бы мой сын родился двадцать лет назад в той же ситуации, такого аппарата бы просто не было! Это совершенно инновационная технология. Хотя как мне потом сказали врачи другой больницы, раньше голову ребенка просто обкладывали льдом. После трех дней на таком аппарате ребенка начинают постепенно нагревать до 37градусов, у него будет конечно же пневмония и сопутствующие проблемы, но главное — мозг спасен!
Итак, я в полном восторге смотрю на сына и не верю, что еще каких то два часа назад он был в моем животе. Это потом я узнала, что он родился весом в 4320кг, а рост у него был 58см.
Муж начинает петь сыну песенку, которую пел ему, когда сынок был в животике, но голос срывается и вот, мы все плачем…
Бедный мой муж, для него это была ужасная ночь. Он героически отказался ехать домой, когда моя мама пыталась его увезти из крохотной приемной, охранница ему посочувствовала и отдала какую то куртку, укрыться, когда он прилег на кушетку. Он конечно не спал эту ночь с 9 на 10 ноября, он звонил своей семье в Бразилию и в Швейцарию, и плакал вместе с его сестрами, общаясь с ними по фейстайму, свою маму он не стал пугать вообще.
Я тоже не сомкнула глаз. Я без перерыва разглядывала фотографию сына, которую мне успел прислать муж. Я — мама, у меня сын, мой сынок. Я мама рыцаря:)) Я смаковала все эти слова в своем уме и не думала о плохом.
В пять утра пришла новая медсестра и заставила встать с кровати, чтобы сходить в душ. Какой на фиг душ, подумала я, сползая с кровати, я разогнуть спину то не могла толком. Так и ходила скрюченная еще дней пять потом. Но пришлось все равно пойти и помыть ноги. Это она специально нас заставляла вставать и что то делать. Поскольку душ в больнице это единственное дело, кроме еды, она нас туда и гоняла. Из еды была противная манка, я размазала ее по тарелке, чтобы медсестра не ругалась. Я считала минуты до того, как увижу сыночка вновь. Я еще не знала, что по дурацким правилам роддома, я смогу видеть его только раз в день с часу до двух…
Наконец то палата, и как раз напротив реанимации, где он. Захожу и шатаясь иду к нему, но не тут то было. Меня отправляют ждать до часу дня. Но вот и время прошло, наконец то я его вижу воочию!!! Теперь уже я снимаю видео для мужа. И вот я говорю с сыном, уговариваю его поскорее открыть глаза, что то ему рассказываю и разглядываю его, среди всех этих проводов. Он в медикаментозном сне, но уверена, он слышит меня, он все понимает.
Эх, ну и деньки у нас были с мужем. Меня не пускали к сыну, в неприемный час. Он был через стенку от меня, а я не могла его видеть. Я согнувшись еле еле ползла к двери реанимации, вновь и вновь пытаясь прорваться к нему, посмотреть хоть глазочком, хоть чуть чуть, а зав отделением за плечи выводила меня обратно.
Я рыдала без остановки, рассказывая мужу о таком откровенном идиотстве. Я мать, и я должна иметь право видеть своего сына чаще, чем с часу до двух. Мы сражались с зав реанимацией, к нам вызывали охранников, директора отделения, мы звонили в консульство Бразилии (мой муж Бразилец, как вы поняли), муж даже не выдержав тряхнул за плечи эту заведующую, которая выводила меня из реанимации.
Она, как мы уже потом поняли, просто хотела денег, ну как же, мой муж иностранец, она наверное рассчитывала вообще на конверт с евро! А мы будучи в таком горе, даже не сообразили, почему она такая злая с нами… Это потом, мне рассказали, что она откровенно намекала на вознаграждение за спасенную (не ей кстати!) жизнь ребенка.
На второй день нашего ребенка крестили, мама моя привела отца Александра, и мы благополучно его окрестили прямо в реанимации.
Я умоляла святого Тимофея, икону которого мне подарили, чтобы он помог своему маленькому одноименцу, ну или почти одноименцу, ведь по паспорту наш сын Тимоти.
Муж похудел и осунулся, погода становилась все мрачнее и мрачнее, меня накрыла волна отчаяния. Я не хотела включать свет в своей палате, муж стоял под окнами и думал, что меня нет, а я просто лежала в темноте и думала, что не хочу я никого видеть, слышать и не нужен мне свет, пока мой ребенок не откроет глаза. (Продолжение следует).
Ох, мурашки по коже… Представляю как вы натерпелись((( здоровья вам!
Дети растут страшно быстро, точно надо все записывать)
Пусть аппарат а не лед к голове.
А еще лучше чтобы никто не болел.никогда