Хочу поделиться своими любимыми стихами
Есть ли у вас такие? Давайте напишем в комментариях
До сих пор умываюсь слезами, когда читаю...
Рыгор Барадулiн
Бацьку
Не выйшаў ты і ў гэты раз
Мяне спаткаць, паднесці рэчы...
Ля весніц, толькі зноў твой вяз
Крануў галінамі за плечы.
Ты мне не падасі рукі.
Глядзіш удаль з-пад шкла партрэта...
Ці бачыш, вырас сын які?
Скажы хоць слова для прывета.
А я… чакаў з усіх дарог
Цябе ў сорак чацвёртым летам.
Калоны ні адной не мог
Я прапусціць з ахапкам кветак.
Хацелася пачуць: «Сынок...»
I крыкнуць радаснае: «Тата!»
Бацькоўскім быў мне кожны крок...
Усё ішлі, ішлі салдаты...
Каторы раз сыходзіў снег...
Дамоў вярнуліся суседзі.
Я кожнаму насустрач бег
I чуў кароткае: «Прыедзе...»
Калі ў крыўдзе мне сябры
Гразіліся падчас бацькамі,
Тады хацелася наўзрыд
Заплакаць шчырымі слязамі.
Не плакаў я — усім на злосць,
Бо ў хаце быў адзін — мужчына.
Не йшоў ты...
Маці маладосць
Глыбей заворвалі маршчыны.
I зараз — еду я здалёк,
Чакаю ўсё — зайду, а маці
Мне кажа: «Пазнаеш, сынок?
Вось наша ўся сямейка ў хаце...»
Паверыць цяжка мне таму,
Што больш не прыйдзеш ты дадому.
А шапку я заўжды здыму
Перад магілай невядомай.
Для девочек из России нашла достойный перевод, смотрите первый комментарий
А еще я очень-очень люблю Эдуарда Асадова! У него много душещипательных произведений. Сегодня впервые прочла:
Пока мы живы, можно все исправить,
Все осознать, раскаяться, простить.
Врагам не мстить, любимым не лукавить,
Друзей, что оттолкнули, возвратить.
Пока мы живы, можно оглянуться,
Увидеть путь, с которого сошли.
От страшных снов очнувшись, оттолкнуться
От пропасти, к которой подошли.
Пока мы живы… Многие ль сумели
Остановить любимых, что ушли?
Мы их простить при жизни не успели,
И попросить прощенья не смогли...
Когда они уходят в тишину,
Туда, откуда точно нет возврата,
Порой хватает нескольких минут
Понять — о боже! — как мы виноваты!
И фото — черно-белое кино.
Усталые глаза — знакомым взглядом.
Они уже простили нас давно
За то, что слишком редко были рядом,
За незвонки, невстречи, нетепло.
Не лица перед нами — просто тени...
А сколько было сказано не то,
И не о том, и фразами не теми.
Тугая боль — вины последний штрих —
Скребет, изводит холодом по коже.
За все, что мы не сделали для них,
Они прощают. Мы себя — не можем...
Я хацеў бы спаткацца з Вамі на вуліцы
У ці*** сінюю ноч
I сказаць:
«Бачыце гэтыя буйныя зоркі,
Ясныя зоркі Геркулеса?
Да іх ляціць наша сонца,
I нясецца за сонцам зямля.
Хто мы такія?
Толькі падарожныя, — папутнікі сярод нябёс.
Нашто ж на зямлі
Сваркі i звадкі, боль i горыч,
Калі ўсе мы разам ляцім
Да зор?»1915
Вот пару самых-самых:
Стихи о рыжей дворняге
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
— Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...
Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце — чистейшей породы!
Анна Ахматова Смятение (1913)
1 Было душно от жгучего света,
А взгляды его — как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился — он что-то скажет…
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
2
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
3
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных древних ликов
На меня поглядели очи…
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слов
И сказала его — напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
ПОСТСКРИПТУМ
Когда в крематории
мое мертвое тело начнет гореть,
вздрогну я напоследок в гробу нелюдимом.
А потом успокоюсь.
И молча буду смотреть,
как моя неуверенность
становится уверенным дымом.
Дым над трубой крематория.
Дым над трубой.
Дым от сгоревшей памяти.
Дым от сгоревшей лени.
Дым от всего, что когда-то
называлось моей судьбой
и выражалось буковками
лирических отступлений...
Усталые кости мои,
треща, превратятся в прах.
И нервы, напрягшись, лопнут.
И кровь испарится.
Сгорят мои мелкие прежние страхи
и огромный нынешний страх.
И стихи, которые долго снились,
а потом перестали сниться.
Дым из высокой трубы
будет плыть и плыть.
Вроде бы мой, а по сути — вовсе ничей...
Считайте, что я так и не бросил курить
вопреки запретам жены.
И советам врачей...
Сгорит потаенная радость.
Уйдет ежедневная боль.
Останутся те, кто заплакал.
Останутся те, кто рядом...
Дым над трубой крематория.
Дым над трубой...
… Представляю, какая труба над адом!
А вот мой любимый на английском, очень нравится идея:
YOU have no enemies, you say?
Alas! my friend, the boast is poor;
He who has mingled in the fray
Of duty, that the brave endure,
Must have made foes! If you have none,5
Small is the work that you have done.
You’ve hit no traitor on the hip,
You’ve dashed no cup from perjured lip,
You’ve never turned the wrong to right,
You’ve been a coward in the fight.
А вот моё, зацени ))) написала как-то в пооыве вдохновения под страстную мелодию =))
Есть музыка – страха нету.
Пусть будет ей мир подвластен!
И хочется верить Фрейду,
Что мир состоит из страсти.
Взорвётся к чертям мой разум,
Пусть душу съедают ноты.
В минуту вдохнула разом
Запас мировой свободы.
И веру в любовь – чтоб вихрем
Сметала тупую серость!
Чтоб если она утихнет,
Мне тут же самой исчезнуть.
Асадов — любимый поэт моей крестной. Его стихи мне напоминают детство)
Мне б сделать шаг, к тебе прижаться,
Касанием твоей руки,
Глаза закрывши, наслаждаться,
Сердцебиением совпасть,
Твоими думами забыться,
Одним дыханием дышать,
В тебе навечно раствориться…
Но невозможен этот шаг,
И ты уходишь в день весенний.
Уходишь молча, чтобы вновь
Идти по жизни параллельной.
Ты обернулся. Я тебя
Тайком коснулась, словно ветер.
Ты просто будь… Мне важно знать,
Что ты живёшь на белом свете!
Мой любимый стих, наверно)
Р. Барадулiн "трэба дома бываць часцей"
В третьем классе как выучила, так на всю жизнь
Ты жива еще, моя старушка? !!
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.
Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, тебя не видя, умереть.
Я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом.
Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.
Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось, —
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.
И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.
Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
Не ходи так часто на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
На белым свеце
Жылі дзве сяструлі.
Аднаго бацькі,
Адной матулі.
А лёс, як звычайна,
Дзяліў адпаведна:
Багацце — багатай,
А дзеткі — беднай!
А песня-забаўка
Ліха гукала,
А песня спявала
Сваё памалу:
— Люлі, люлі, малое,
А налета — другое.
Люлі, люлі, Несцерка,
А налета — шэсцерка!
Сястра багатырка
Ўзяла немаўлятка.
Малечы цётка
Стала за матку.
I год праходзіць,
Другі мінае,
Дачушку маці
Штодня ўспамінае:
«Як там яна
У багатай хаце?..»
Пайшла праведаць
Дачушку маці.
А вузкую сцежку
Сляза звужае.
Прыйшла не як маці —
Як цётка чужая.
… А частавалі
Сытой салодкай.
Ідуць праводзіць
За рэчку цётку,
А цётка просіць
Багатую матку:
— Малую перанясу
Цераз кладку.
Малая й кажа
(А словы з дакукі):
— Мама,
А ў цёткі
Мякчэйшыя рукі...
Чытаць цалкам: яккия руки
Еду. Тихо. Слышны звоны Под копытом на снегу. Словно серые вороны Раскричались на лугу. Заколдован невидимкой, Дремлет лес под сказку сна, Словно белою косынкой Повязалася сосна. Принагнулась, как старушка, Оперлася на клюку, А под самою макушкой Долбит дятел на суку. Скачет конь. Простору много. Сыплет снег и стелет шаль. Бесконечная дорога Убегает лентой вдаль.
Мне не хочется больше молиться.
И, скажу тебе честно, мой друг,
Я теперь буду бешенно злиться
На тебя и на тех, кто вокруг.
Не звони, не пиши и не думай:
'Она просто не в духе, пройдёт'.
Откупиться бы кругленькой суммой
От тебя — вариант не сойдёт?
Метусишься и делаешь что-то,
И не любишь на месте сидеть.
Моё мнение: лишь идиота
Можешь в зеркале ты разглядеть!
Я других не оставлю почище,
Как тебя, грязью их оболью:
Все вы, люди, — бараны, дружище,
И в лицо я вам яро плюю.
По ночам звучит надрывный кашель,
Старенькая женщина слегла.
Много лет она в квартире нашей
Одиноко в комнате жила.
Письма были, только очень редко.
И тогда, не замечая нас,
Все ходила и твердила:
"Детки, вам ко мне собраться бы хоть раз.
Ваша мать согнулась, поседела,
Что ж поделать — старость подошла.
Как бы хорошо мы посидели
Рядышком у нашего стола.
Вы под этот стол пешком ходили,
Песни пели часто до зари,
А теперь разъехались, уплыли.
Вот поди же, всех вас собери".
Заболела мать, и той же ночью
Телеграф не уставал кричать:
"Дети, срочно! Дети, очень срочно!!
Приезжайте, заболела мать!"
Из Одессы, Таллинна, Игарки,
Отложив до времени дела,
Дети собрались, да только жалко
У постели, а не у стола.
Гладили морщинистые руки,
Мягкую серебряную прядь,
Так зачем же дали вы разлуке
Так надолго между вами встать?
Мать ждала вас в дождь и в снегопады,
В жаркие бессонницы ночей.
Неужели горя дожидаться надо,
Чтоб приехать к матери своей?
Неужели только телеграммы
Привели вас к скорым поездам?
Слушайте! Пока у вас есть мама,
Приезжайте к ней без телеграмм!
Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.
И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.
Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.
Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!
Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту «отредактировать», что ли!
Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.
Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!
И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!
Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!
Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука — сердца…
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!
И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет!
«Если хочешь о важном — давай о важном»
если хочешь о важном — давай о важном.
хотя это понятие так двояко.
одиночество — вовсе не так уж страшно.
страшно в двадцать один умереть от рака.
страшно ночью не спать от грызучей боли,
что вползает под кожу и ест с корнями.
а ты роешь могилу от слов «уволен»,
или «лучше остаться с тобой друзьями».
говоришь, как пугающи предпосылки
неизбежности рока, судьбы, удела?
страшен выбор — идти собирать бутылки,
или сразу идти на торговлю телом.
говоришь, нет квартиры в многоэтажке,
платежи коммунальные шею душат?
а когда-то хватало малины в чашке
и оладушек бабушкиных на ужин.
говоришь, что вокруг — дураки и драмы,
что в кошмарах — тупые пустые лица.
страшно — в девять ребенку лишиться мамы.
страшно — маме ребенку не дать родиться.
страшно видеть, как мир в себе носит злобу,
как друзья обменялись ножами в спину.
если хочешь о важном — давай о добром.
как быть добрым хотя бы наполовину?
как найти в себе силу остаться честным,
ощутить в себе волю, очистить душу?
правда, хочешь о важном? садись. чудесно,
это важно, что ты еще хочешь слушать.
Если честно, думала на кое-кого из известных) а это девочка из Алматы — Карина Босман под ником keep silence)
Шикарно, очень зацепил!