Снова Больница и лица. Наши соседи.

Нас поселили в маленький корпус в духе доктора Чехова) Нашла фотку в инете:

Такая вот избушка с множеством дверей, большая часть из которых не открывалась) Вот две двери в середине здания видите? Левая дверь (без урны) ведет… в нашу ванную! В самой ванной из-за нее было свежо))) Рядом кусок окна, под которым стояла наша кровать. Щас все расскажу.

Нас отвели в палату — метров 16, по логике розеток — на двоих, но в ней стоят 4 койки. Одна полноценная, под окном, вторая подростковая (поуже и покороче), две малышачьи с бортиками. В малышачьих уже было по пациенту, а рядом с ними пристроились мамы.

Девочки! Я в глубоком офигении от нашей страны: мы тратим деньги на Сирию, гоняем автоконвои в Донбасс, а мамы, ложащиеся со своими детками в стационар, ПО ЗАКОНУ обязаны помещаться в палатах… НА СТУЛЬЯХ! Присаживаться на кровать ребенка ЗАПРЕЩЕНО! А если ребенку уже есть три года, то кормить маму не будут! Вообразите, какая мама выживет в таких условиях, если лечение длится от пяти дней? Пять дней на стуле и без еды — это реально? Законотворцы считают, что вполне. Экономия бюджета! И в этих условиях докторам приходится лечить. Как вы думаете, довольны ли они? Да ни в коем случае! Поэтому мамам дают узкие банкетки из «предбанника», где на металлической раме три жестких сидения. Их сверху застилают шерстяным одеялом, простыней, дают еще подушку и пододеяльник. И спасибо за это!

Нам повезло больше всех! Нам сперва постелили на подростковой. Я с тоской посмотрела на полноценную возле окна и начала обустраиваться. А вот дети сразу заиграли. Нашему соседу Егорке было два. Это был шустрый, говорливый, сообразительный мальчишечка, который сразу кинулся на Катю, чтобы играть, дружить и общаться. Катя чуть-чуть посмущалась, получила укол, поорала, успокоилась и принялась рисовать. Егорка поддержал. Мы дали им фломастеры, бумагу и переместили на незастеленную большую кровать. Его мама, высокая и статная, не помещалась на куцей банкетке, ей пришлось приставить к «изголовью» стул. Посмеялись над этим — а что делать? Позже я услышала, как она говорила с кем-то по телефону на другом языке. Потом оказалось, что это был молдавский. Она родом оттуда, но уже давно в Москве. Ее старшему сыну 15, и судя по их перезвонам, это серьезный и ответственный парень, мамина опора. Мне даже показалось, что папа там более инфантилен.

Вторыми нашими соседями оказались годовалый Залемхан и его молодая тоненькая мама из Дагестана. Ничего не могу с собой поделать — люблю я красоту кавказских женщин! Они тоненькие и стройные, с огромными глазами и богатыми волосами. Из нас из всех только она была всегда накрашена, но вот когда она это успевала — загадка! Залемке, сыну, был только год, а еще и родился он недоношенным, поэтому в целом был мелковат, да еще и грудное молоко он решительно предпочитал нормальной еде (есть сложно, зубов там всего пять на весь рот) — вот и сиськовался он постоянно. Вообразите, как это — постоянно лежать на узенькой банкетке на боку вдвоем с детенышем! Детеныш сам был в шоке, он хотел спать с сиськой во рту на просторе, а тут… вот и плакал он постоянно.

Не успели мы осмотреться и расположиться, как пришла санитарка застилать большую постель. Привезли мальчика 11 лет. Он вошел вместе с нашей медсестрой, тихий и с маленьким пакетиком вещей — не как мы). Медсестра окинула взглядом обе кровати и обратилась к нему:

«Послушай, а может, тебе хватит вот этой кровати?» показала на узенькую. «Ты поменьше, а тут мама с дочкой...»

«Хватит», кивнул он.

Мне, конечно, это предложение было выгодно. Но что-то напрягло меня в этом. Я сама спросила его:

«Ты уверен? Ты поместишься?»

Еще раз сопоставляю рост мальчика и длину кровати.

«Уверен, помещусь».

Мы быстро перекинули постельное белье и передвинули тумбочки. Так мы с Катей получили «козырное» место на полноценной кровати у окна, да еще и с персональной батареей!

Жизнь решительно пошла на лад! Для полноты жизни мне бы еще поесть… У меня в вещах был лоточек бабиного борща, который она успела нам всучить (разогреешь), а тут и разогреть было негде! Кухни для родителей в отделении не было! Наша добрая медсестра сказала, что кипятку нам принесут, если попросим, а вот греть… если только на батарее.

Смешно. Поставила лоточек на батарею — к счастью, она была горячая. Чуть согрела, накормила голодную Катю, которую после укола отпустило. В вещах нашла виноград от бабы, несколько мандаринов. Ребенок съел всё. Время было спать. Я организовала нам кровать — две подушки валетом, одеяло под низ, а то клеенчатый матрас припотевал к телу через простыню. Потом пошел ритуал «пить-писать-какать-попумыть-пить-писать-тваюмать!» — и ребенок срубился. Егорка уснул легче, наполнив комнату громким храпом. Залем в очередной раз срубился на сиське, мама тихонечко перегрузила его в кроватку и тихо переписывалась в вайбере. Влад, так звали взрослого мальчика, уступившего нам кровать, лежал тихо-тихо. А меня понесло в коридор.

Спросила у сестры адрес и можно ли заказать сюда пиццу — нуачё! голод не тетка. Она сказала, что все возможно, объяснила, куда выходить. Я нашарила в телефоне номер круглосуточной пиццерии с доставкой, позвонила, заказала и принялась ждать.

Через полтора часа я впотьмах носилась по пустому больничному двору в поисках шлагбаума, где меня ждал курьер. Потом скакала с едой в корпус. В темную палату, с запахом еды! Оглянулась моя соседка.

«Еда?»

«Пицца!» говорю, «будешь?»

«Ой, спасибо! А то он меня высасывает, а там уже ничего не осталось!»

«Тем более, налетай, я мясную взяла!»

Пиццы осталось даже на завтра. Еще нам по кусочку, и даже для Кати.

Я примостилась на краю кровати и постаралась заснуть. Получилось не сразу. Сквозь дрему слушала храп Егорки, поплакивания обоих малышей, болтовню Влада во сне. Больница! Больничные будни. Что будет завтра? Что-то будет, увидим, чего загадывать-то?

Муж привезет вещи, надо список ему. Моя мать обещала привезти еды. Выживем, как всегда)