Пока без названия. Не дописан. Условно называю рассказ ЮЛЬКА.
Все началось со смерти бабушки. Точнее, началось все еще четырнадцать лет назад, но именно после бабушкиных похорон в моей жизни наступила самая черная полоса.
Жизнь и раньше была не сахар, но от вечных материнский попреков и ненавидящего взгляда я могла укрыться под бабушкиным крылом. Сейчас же жить стало просто невыносимо.
Но разве есть моя вина в том, что мать изнасиловали в юности, и она забеременела? Сколько раз я жалела, что бабушка отговорила мать избавиться от ребенка.
Да и маму тоже понять можно. Каждый день видеть лицо ребенка, родившегося от насильника. Каждый день вспоминать о том, что этот ребенок загубил всю твою жизнь. Каждый день думать о том будущем, которого ты лишилась…
После родов мать перевелась в вечернюю школу. Училась, работала, и старалась как можно меньше времени проводить дома, где несносная Юлька орала день и ночь. Эти бесконечные пеленки, срыгивания, запах детской мочи и сухих смесей… Все хлопоты легли на бабушку и деда. Мама работала как оглашенная, но с ребенком старалась не общаться. Ей даже было противно взять меня на руки.
Дед умер, когда мне было семь лет. Он был молодой еще, и пятидесяти не исполнилось. Но тогда мне не было так больно от потери близкого человека. Потому что рядом всегда была она – бабушка, бабулечка, бабусенька. Людмила Николаевна, Людочка, Люся…. Я звала ее Люсетка.
Даже когда мать вышла замуж и родила Олечку — хорошенькое голубоглазое чудо с льняными косами и ангельской улыбкой — я все равно знала, кто именно ходит у бабушки в любимицах. Меня, Юльку, а не Оленьку, больше всех любила бабушка. Она провожала меня в школу и учила пришивать первые воротнички к школьной форме, она учила меня читать и писать, она привила любовь к родной классике, да много еще чего принесла моя Люсетка в несладкую жизнь старшей внучки.
Мы часто и много ходили с ней по Москве, искали пруд, где утопилась бедная Лиза, где жил Герасим с Му-му, место, о котором Крамаров из «Джентельменов удачи» рассказывал про «памятник — мужик в пиджаке, и дерево ВО!»… Даже на станциях метро Люсетка находила для меня что-то интересное. На «Речном вокзале» мы искали в рисунках колонн следы от раковин моллюсков, в вестибюле «Каширки» на мраморе мы находили следы окаменевших морских лилий и наутилусов… Люсетка всегда придумывала что-то удивительно интересное и необычное...
И вот она умерла… Какая насмешка судьбы… В день своего ухода на пенсию она накрывала праздничный стол на работе. Не хватило хлеба, и бабушка поспешила через дорогу в магазин. Уже на обратном пути, прижимая к груди еще теплый батон, она погибла под колесами дорогущей иномарки, вылетевшей на пешеходный переход на красный свет.
Я слушала через стакан, прислоненный к стене, как наглый водитель предлагал матери деньги, чтобы она не выдвигала против него обвинений в суде. Они сошлись на трех тысячах долларов… Трех тысячах за жизнь человека! Разве могут эти деньги вернуть мне мою Люсетку? Родную, бесценную, самую дорогую в мире бабушку? Единственного на всем белом свете человека, любившего меня…
Мать взяла деньги, водитель отделался условным сроком, а я разучилась мечтать. Я все больше погружалась в учебу и в бытовые проблемы. Стирка, глажка, уборка, ритуальные танцы вокруг Оленьки… Оленька покушала? Олечка сделала уроки? Олюня готова идти в школу?
Я невольно чувствовала себя Золушкой из сказки, но с одной лишь разницей. Золушка искренне верила в чудо. А я перестала.
Валерий Палыч, муж матери, разменял наконец две квартиры – двушку и однушку – на небольшую трехкомнатную квартиру с доплатой. Коридор там оказался такой большой, что его разбили фанерой на две части. Наконец-то у меня появился свой собственный угол, в которой не залезет вездесущая и настырная сестра. Правда, в этой конуре не было окна, но для меня не было большей радости, чем эта собственная комнатушка, где только я была бы полноправной хозяйкой. Я стащила сюда все бабушкины вещи, которые не выкинула мать. Застелила постель бабушкиным пледом, на комодик водрузила старые керамические фигурки танцовщиц. Я даже смогла отбить у Ольки бабушкины альбомы с фотографиями до того, как она успела пустить в ход ножницы. На вопли сестры прибежала мать, и я видела по её лицу, что она вновь готова принять сторону Ольги. Она всегда, всегда принимала ее сторону, во всех конфликтах. Я всегда была неправа в ее глазах. По умолчанию. Просто потому что я – это я. И чаще всего я сдавала свои позиции. Но не в этот раз. За бабушкины альбомы я готова была загрызть любого. И мать, видимо, поняла это по моему взгляду. Во всяком случае, она забрала Ольку в комнату, оставив мне альбомы. Сестра пыталась закапризничать, но ее никто не слушал. Это была моя первая маленькая победа.
продолжение — Натали
Если вопрос некорректен, прости......
неееееед! не про себя =)))) у меня вообще фантазия очень богатая =)
жду продолжения...