Едем с Данилой домой. На музыку ездили. Движение интенсивное, я слежу за дорогой. Данила, как обычно, говорит-рассказывает. Он чувствует, что я не полностью с ним, но из-за какого-то чувства противоречия хочет еще больше рассказать. Иногда мне кажется, что он специально выбирает те мысли, которые очень неосязаемые, вроде бы ни о чем, но он как-то чувствует, что они из его сердца, прямёхонько в моё.
- Мам, мне однажды Эндрю рассказал, что его дед, ну ты помнишь, у которого в собственности была вся улица, где сейчас у них остался один дом, хоть и на огромном участке земли.
- Да... – отвечаю, глядя на поток машин с трех сторон. Фары слепят, кто кого пропускает – не известно.
- Мам, во времена дедовой молодости, оказывается, в нашем районе хотели соорудить огромный компост. Но он, тот самый дед и его друг опротестовали это решение. Они судились с муниципалитетом и выиграли.
- Да ты что? То есть, ты хочешь сказать, что на нашем месте сейчас была бы навозная куча?
- Ну не навозная, может быть, но точно мы бы не жили здесь сейчас. – Смеется Данила.
- Интересно как, Данил.
Мам, а знаешь, я как-то пришел к Эндрю, к нему в тот день тот самый дед пришел. Он очень старенький уже. У него болезнь Альцгеймера. Когда он зашел, я играл на пианино. Дед сел и стал слушать. Он очень внимательно слушал все время, пока я играл. Теперь он живет в доме для престарелых, так как дома ему опасно жить. Он в последнее время все собирался на работу, уходил, терялся, так что в доме для престарелых ему безопаснее. Мам, но он все время спрашивает про мальчика, который играл на пианино. Он спрашивает про меня. Мам, я стал частью его истории... и болезнь не помешала ему!
- Данил, похоже, что ваши истории переплелись во времени... Вы теперь связаны... Ты понесешь эту историю дальше...
- Да, мам... понесу...
- Мам, мне однажды Эндрю рассказал, что его дед, ну ты помнишь, у которого в собственности была вся улица, где сейчас у них остался один дом, хоть и на огромном участке земли.
- Да... – отвечаю, глядя на поток машин с трех сторон. Фары слепят, кто кого пропускает – не известно.
- Мам, во времена дедовой молодости, оказывается, в нашем районе хотели соорудить огромный компост. Но он, тот самый дед и его друг опротестовали это решение. Они судились с муниципалитетом и выиграли.
- Да ты что? То есть, ты хочешь сказать, что на нашем месте сейчас была бы навозная куча?
- Ну не навозная, может быть, но точно мы бы не жили здесь сейчас. – Смеется Данила.
- Интересно как, Данил.
Мам, а знаешь, я как-то пришел к Эндрю, к нему в тот день тот самый дед пришел. Он очень старенький уже. У него болезнь Альцгеймера. Когда он зашел, я играл на пианино. Дед сел и стал слушать. Он очень внимательно слушал все время, пока я играл. Теперь он живет в доме для престарелых, так как дома ему опасно жить. Он в последнее время все собирался на работу, уходил, терялся, так что в доме для престарелых ему безопаснее. Мам, но он все время спрашивает про мальчика, который играл на пианино. Он спрашивает про меня. Мам, я стал частью его истории... и болезнь не помешала ему!
- Данил, похоже, что ваши истории переплелись во времени... Вы теперь связаны... Ты понесешь эту историю дальше...
- Да, мам... понесу...
Книги я пыталась читать с ним, стихи, разговоры. И как-то не шло. Но вижу по людям, занимающимся музыкой, искусством, что чувствуют глубже.
Или это характер? Нельзя изменить?
Но я очень сильно верю в то, что чем больше ребёнок пробует в раннем детстве, тем больше шансов найти то, что поможет ему реализоваться. Путь этот может быть очень извилистым, поэтому, помня это, стараюсь не сильно давить и следовать преференциям детей…
Какие у вас трогательные тексты… вам нужно сборник написать и выпустить
Как тонко чувствует, молодец. Нежный такой
Так мило ?
Это так здорово