Личное, обо мне.

Когда мне было 8 лет, я подошла однажды к маме и сказала: «мама, отдай меня в музыкальную школу». И мы пошли записываться, тот день я помню так, словно это было вчера: как мы шли вдвоем в клуб культуры, как меня прослушивала учительница. Она попросила меня отвернуться, играла аккорды и просила меня сказать, сколько нот звучит: две, три, четыре. Я все правильно назвала. Так началось мое обучение музыке, которое в значительной части сформировало из меня того человека, которым я стала.

Музыка в той или иной форме присутствовала в нашей семье всегда, сколько я себя помню. Мама постоянно что-то пела, у нее был прекрасный голос. В доме звучали редкие в то время записи, привезенные родственниками издалека: Битлз, Стинг, Жан Мишель Жар, Абба, Эс оф Бейс и так далее. Попсу у нас никто не слушал. Старший брат играл на пианино, и я тоже начала на нем брякать, едва доросла до клавиш. Мое первое сочинение состояло из трех нот, я помню его до сих пор. Как странно, что такие вещи словно впечатываются в память, тогда как целые куски жизни выпадают бесследно, словно и не было.

В первые годы нас в классе было много. Мы занимались сольфеджио, учились читать с листа, самые азы. Было очень весело, мы много играли между занятиями, носились как угорелые, прячась от строгой уборщицы и украдкой пожирая цветы с кислинкой, что стояли на подоконниках, кажется, бегонию. Самым моим любимым уроком была музыкальная литература. Мы слушали музыку, читали про композиторов и узнавали много нового, того, что в общеобразовательной школе никогда не расскажут. Мы учились слышать в музыке красоту, уникальность в каждом произведении, чтобы потом через много лет, едва услышав первые ноты, знать, что именно звучит. Самыми сложными были уроки игры на фортепиано, или специальность. Только ты и учитель в кабинете, все внимание неусыпно на тебя, это тебе не на последней парте в школе сидеть. В первые два года у меня была замечательная учительница — Светлана Викторовна Бреннер. У нее же занимались две девочки: Настя и Вика. Мы с ними крепко сдружились и были неразлучны все семь лет. Мои результаты обучения были самыми скромными в сравнении с Викой и Настей, но Светлана Викторовна умела подбодрить, она всегда мне говорила «тише едешь, дальше будешь». Ну в каком-то смысле она оказалась права, дальше БЫТЬ мне уже некуда, разве что на северном полюсе))) Может я и не блистала успехами, но заниматься музыкой мне было в радость и удовольствие. А наша дружба с Настей и Викой превратила нас в настоящую банду. Как нас не выгнали из школы, непонятно)) Мы лазили по служебным помещениям и подвалам, убегали с уроков, шалили во время занятий, сжирали все цветы, таскали печеньки из буфета учителей, балагурили, слушали на всю громкость хэви металл в кабинете сольфеджио, таскали ноты, лазали в кабинеты художественной школы, всего и не упомнить уже. Под конец совсем обнаглели и разболтались, наверное школа вздохнула свободно после нашего выпуска. Однако, нас всего трое и осталось, остальные все кто побросал музыкалку, а кто доучился 5 лет и решил на этом остановиться.

У меня было два кризисных момента в музыкалке: классе в третьем, когда ушла из школы Светлана Викторовна и меня перевели к другой учительнице, и после пятого класса, когда я в числе многих других решила, что мне хочется свободы и больше времени на гулянки и развлечения. В первом случае, как и во втором, меня заставила передумать дружба с девочками. Мы вообще очень крепко друга за друга держались тогда. Если бы ушли из школы, то одновременно, и остались тоже. Где-то покачнулись весы наших сомнений, может родители кого уговорили и учителя: одна предложила остаться, остальные поддержали. Помниться (если не ошибаюсь) Вика училась на год дольше, значит она осталась даже в седьмом классе и, отучившись восемь лет, выпустилась одновременно со мной и с Настей. Мы были реальной поддержкой друг другу. Жаль, что пути наши разошлись после музыкалки. Я зареклась садиться за инструмент после выпускного. Вика, насколько я знаю, музыкой больше не занималась, а Настя поступила в Академию Искусств на кафедру фортепиано и занимается профессионально.

В моей жизни музыка присутствовала и присутствует всегда. Я не мыслю себя без музыки. Но до инструмента я долго зрела. Несколько лет у меня просто не было желания садиться за пианино, я не видела в этом смысла. Закончила музыкалку и слава Богу. Но большую роль сыграл пример старшего брата перед глазами: он не просто окончил музыкалку, но играл так здорово, что дух захватывало. Он много импровизировал и умел на слух подобрать аккомпанемент к любой песне. Я любила, сидя на кровати, слушать, как он играет, и смотрела на его длинные сухие пальцы, пальцы настоящего пианиста. В такие моменты я очень гордилась, что он мой брат. И краем подсознания завидовала, потому что знала, что я так никогда не сумею. Я вообще не умела импровизировать и играла только по нотам. «И пальцы у меня короткие» — думала я — «едва на октаву хватает».

Игорь, мой брат, играет джаз в одной музыкальной группе. То, как он владеет инструментом сродне полету. А я на поезде еду по рельсам. Он чувствует каждую нотку, слышит в своей голове. А я словно слепой катенок нащупываю звуки пальцами, не представляя, что услышу, пока не сыграю ноту. Но в моей голове все иначе: я слышу музыку, аккорды. Я ЗНАЮ, как звучит нужный мне аккорд. А пальцы слушаются. Но не знают, куда нажимать, чтобы этот аккорд извлечь из моей головы. Это навело меня на мысль, что мне не хватает лишь мостика от моей головы к инструменту. Может не совсем я бездарь? Просто не пробовала? Почему-то я всегда считала, что импровизация — лишь удел избранных, людей с абсолютным слухом. А у меня его нет. Ну не дано, что ж поделать. Однако любопытства ради посмотрела видео одного американского джазмена, который преподает импровизацию. И он сказал вещь, которая для меня стала настоящим откровением: «Не бывает людей, которые не могут импровизировать. Бывают люди, которые ДУМАЮТ, что они не могут». А потом еще слова нашего русского музыканта Даниила Крамера услышала: «Если вы разговариваете на русском языке, то вы уже импровизатор, потому что вы же не говорите все время, держа перед глазами листочек с написанным текстом. Музыка тоже состоит из слов, фраз, которые можно различными способами соединять между собой.» Музыка — язык? Если это так, что научиться импровизации можно, если понять принцип и много практиковаться.

И я решила попробовать. При одной лишь мысли о инструменте меня начинает потрясывать от того, как хочется играть. Такое со мной было только один раз: когда я начала заниматься капоэйрой, а значит это увлечение надолго и всерьез. Игорь мне помогает. Я знаю, ему нравится учить. А мне всегда нравилось, когда он меня учил. Чему угодно, даже вещам изначально бесполезным, мне нравился сам процесс и ощущение того, что он мой старший брат, умный, сильный и он делится со мной своими знаниями. Между нами не так много общего, ну музыка — это то, что реально сближает, может сделать нас сообщниками. Эта мысль меня тоже очень поддерживает. Кто знает, может все это промысел Божий, потому что ощущение ведомости Кем-то я чувствую. Как было с капоэйрой и всей бразильской историей, итогом которой стал мой брак и все, что я сейчас имею. Что бы там ни было, это на пользу хотя бы по одной простой причине — мне доставляет светлую радость игра на инструменте. Я словно смотрю на фортепиано другими глазами: бело-черные клавиши — это пропуск в волшебный мир, способ извлечь то, что переливается в душе радугой. Сколько раз я страдала от бессилия, потому что не могла изобразить содержимое своего сердца. Ни нарисовать, ни выразить музыкой. Мой блог тоже для этой цели мне служит, но по-другому. Он скорее — отражение меня, но не разрешение от эмоционального груза.

В общем, с Богом. Пойду поиграю)