Про детей, которых бросила родная "мать"

Я вчера ошиблась этажом В здании тридцатой гор.больницы — (Это ветхий, очень старый дом, Где скрипят тоскливо половицы) — Как пройти отсюда на массаж? — Выше. Выше, прямо и направо. Лестничный пролет. Второй этаж. За стеклом хирурги-костоправы. Все не то: А это что за вход? (осторожно дверцу открываю) — Девушка, у нас сейчас обход.  Не мешайте! — (я и не мешаю). — Вы к кому? — Да, в общем, ни к кому: — Ах, наверно, Вы из меценатов? — Из кого? Простите, не пойму! — Проходите в первую палату! Ладно: Отчего бы не пройти, Раз уж так активно приглашают? Господи, куда твои пути Приведут сегодня? Я не знаю. В коридоре сумрачная тишь, Ожиданье придавило плечи. Вдруг, смотрю..: застенчивый малыш Осторожно вышел мне навстречу. (Гoда два ему, а, может, три): Застеснялся… поспешил обратно. — Стой, хороший мой. Не уходи! Но мальчонка убежал в палату. — Девушка, не стойте у дверей! Проходите и располагайтесь. Здесь пятнадцать отказных детей. Поиграйте с ними, не стесняйтесь. — Что сказали Вы? Мне не понять… «Отказных»? Что значит это слово? — Господи, ну бросила их мать! (надо ж быть такою бестолковой!) — Бросила? Как это? — Да вот так! Вы как будто первый день на свете! Ведь в России форменный бардак — (Все мы в чем-то брошенные дети) Надо мной разверзлись небеса — Как во сне я шла по коридору, И упрямо горькая слеза Застилала свет, мешала взору… Пять кроваток к ряду у стены — (В них лежат трехмесячные крошки). Дети спят: возможно, видят сны; Тихо солнце льётся из окошка. Медленно на цыпочки встаю: Кто там плачет? — Ладушка проснулась? Успокойся… Баюшки-баю. Ах, как сладко-сладко потянулась! Я беру на руки малыша: — Так… штанишки мокрые! Бывает! Ну не плачь, — шепчу я чуть дыша, — Мы сейчас пеленки поменяем. — «Доченька», хорошая моя: — Подношу к губам твои ладошки, — Мама здесь… сегодня мама — я… Всё по правде: всё не понарошку… Девочка глядит в мои глаза, И в улыбке растянулся ротик… Я молчу: не знаю, что сказать, Робко глажу спинку и животик. Маленькими ручками дитя Обхватило вдруг меня за шею И прильнуло с нежностью, любя. (я собою больше не владею) Не могу сдержать горячих слёз, Поправляя сбитую подушку, Задаю бессмысленный вопрос: Где же мать — беспечная кукушка? Милая, ну, как же ты могла?! Как? Ребенка подарила миру, Чтоб затем, лишив его тепла, Укатить транзитным пассажиром? Не виню… Поверишь??? Видит Бог, Знаю все о женской трудной доле. Мир безумен. Мир порой жесток — (сердце разрывается от боли). Вот вошел в палату карапуз, Ножками едва передвигая: — Стоп! Не падать! Господи Иисус! Что мне делать с вами? Я не знаю. Сколько здесь печальных добрых глаз! Как согреть вас всех, помилуй, Боже. — Я иду, бегу к тебе… сейчас… — Как его зовут? — Его? Сережа… — Ну, Сергунька, ты уже большой. Нам ходить давно пора учиться! Дай мне ручку: шаг, теперь второй. Так, еще, а ну-ка не лениться! Молодец! Серега, ты герой… Скоро будешь бегать — не догонишь! Леночка, не плакать: я с тобой… Не вертись! — бутылочку уронишь. Пей, моя родная, молочко. Подрастай, и будь всегда здорова. Знаю-знаю: это не легко, Ну-ка пей! — уважь труды коровы. Я вчера ошиблась этажом В здании тридцатой гор.больницы. Ночь. Гроза. И первый майский гром. (мне сегодня слишком плохо спится)