История из жизни… «Давай попробуем» (часть единственная)

Дверь палаты тихонько скрипнула, пропуская новенькую.

-Здорово, девоньки,- раздался чуть ли не величественный голос вошедшей. Да и сама она была под стать  своему голосу: крупная, рослая, какая-то маститая в облике, взгляде. Поддерживая живот (в этой палате все были послеоперационные), она тихо, но уверенно дошла до пустой койки.

-Вы меня Марковной зовите,- продолжила она.

Знакомство состоялось. Марковна пришлась всем по душе, она не нудила по-старушечьи, охотно поддерживала все женские разговоры о житье-бытье. Могла и сама рассказать такое, что ее товарки по палате, придерживая животы, заливались не только хохотом, но и краской. Расплетая и расчесывая русую коску, свесив босые ноги с кровати, она с очень серьезным видом, с каким-то обоянием, подтрунивала над своими соседками. Марковне было далеко за 60. Видно было, что только болезнь немного растушевала ее настоящую русскую красоту. Могла она не только посмеяться, но и выслушать, посоветовать с высоты своего многолетнего житейского опыта. Неназойливо, тактично высказывала свое мнение.

День в больнице расписан по часам.  Главным развлечением, после обхода врачей и процедур, было ожидание своих домашних. К этому часу Марковна, как и все, старалась причипуриться. Поглядывая в зеркальце, причесывалась, подкрашивала губы и капала духи.

-Марковна, так твой старик через окно не унюхает,- посмеивались рядом женщины.

Она их не слушала. Вся уже была там, в больничном дворе. Вот, она представляла, ее Миша идет от трамвайной остановки, вот он заворачивает за угол здания, а вот она уже видит его невысокую фигуру и машет ему рукой. Интересно, что  она действительно подходила к окну  в тот момент, когда ее Миша был в поле зрения.  Не раньше и не позже.   И как она его угадывала?

-Да я каждый его шаг чую, — полуотшучивалась Марковна, занимая свой пост у окна.

Это стало своеобразным ритуалом: прихорашивание, ожидание, а потом напускная строгость, мол, чего каждый день к ней ходить. Любопытные соседки украдкой разглядывали ее гостя из окошка. Ничего особенного, человек в возрасте, да и только. Но… Вот глаза, когда он смотрел на  свою Надежду Марковну,  Надюшу,  как-то подозрит ельно блестели. Они могли разговаривать без слов, просто глядя друг на друга. И только Марковна потихоньку гладила разделявшее их стекло, словно прикасаясь к дорогому для нее человеку.

Расставшись, она еще долго вздыхала, сетуя, что болезнь не отпускает ее домой, и начинала ждать завтрашний день.

Как-то раз Марковна, заняв свое излюбленное место у окна, пристально вглядывалась в больничный двор, но напрасно. Тревога нарастала в ней, как снежный ком. В столовую она не пошла, легла на кровать, уставясь в потолок, и слезы текли по ее уже немолодому лицу. В палате все старались не шуметь, потихоньку выдвигали свои всевозможные версии, почему не пришел ее Миша.

-Марковна, Марковна, вставай скорей. Вот же он, вот!- все, кто был в это время в палате, бросились к окну. Марковна подхватилась, забыв про шов, про осторожность, бросилась к окну, припав головой к холодному стеклу. А там, во дворе, стоял ее Миша, не понимающий, почему  столько любопытных глаз. Объяснение его было простым:   не ходили трамваи, он  пошел пешком, вот и задержался. Успокоившись, палата занялась своими делами, не обращая больше внимания на виновников маленького переполоха. А они продолжали разговаривать глазами, не видя ничего вокруг.

Укладываясь спать, кто-то неуклюже подтрунил над Марковной, мол, испугалась, что мужика уведет молодуха? Та села на своей кровати, посмотрела в окно и начала свой рассказ:

-Мы с Мишей-то недавно живем, пять лет осенью будет. Он сам ко мне пришел.  Муж у меня умер давно. Дети все пристроены,  свои семьи у каждого. А мне ведь много не надо, дом свой, хороший, пенсию получаю.  Вроде и здоровье ничего, слава Богу. А как- то осенью картошку капаю в огороде, смотрю, мужчина остановился и чего-то высматривает. Я у него и спрашиваю, кого ищет. Он отвечает, что нужна ему Надежда Марковна. А когда узнал, что это я, так и признался, что пришел ко мне свататься. Жену он тоже схоронил, детям мало стал нужен. А здесь кто-то рассказал обо мне. Вот он и пришел.

Пригласила я его к себе в дом, чаем напоила, поговорили. Он же не настаивал особо, а я подумала, подумала, да и согласилась. Почитай он сразу и переехал. Боялась, как это к чужому человеку привыкать буду. Да только Миша мой и обед может приготовить, и всю мужскую работу без напоминаний делает. И так мне с ним спокойно стало, что даже порой не верится. Дети наши и его, и меня приняли, не осудили. Помогаем и тем, и тем. А как начали жить, так вроде и годы вспять потекли. Часа друг без друга не можем пробыть. Бабы соседские смеются над нами, когда мы за ручку идем. А мне так хорошо, как  будто крылья за спиной выросли.

Я ведь сегодня сильно испугалась, не дай Бог что случилось, ведь не мальчик, сердце барахлит. Как я без него? Мне без него не жить.

Марковна замолчала, а потом добавила:

-С покойным мужем, почитай, долго прожили, не обижал меня, и хозяин был добрый, а вот Михаил в сердце вошел. Что я без него? Так, бобылина сухая.

Палата, укладываясь спать, потихоньку обсуждала услышанное. Такую любовь, чего скрывать, многие видели впервые. Была она такой чистой, светлой, что, прикоснувшись к чужим чувствам, становилось теплее на душе. Многие в ту ночь не спали, сравнивая своих мужей, свои отношения с тем, чему стали невольными свидетелями.

Через несколько дней Марковну выписывали. Окрепшая, она по-хозяйски говорила своему врачу:

-Ты, Викторовна, напиши отдельную бумажку,   только не пиши, что у меня матку и все остальное вырезали. Ты напиши что-нибудь другое.  Мужикам не все надо знать.

Бумажку такую Марковна положила в сумку на видное место.

-А вы, девки, не смейтесь, мы еще вас научим!- и озорно подмигнув, она закрыла за собой дверь.

Все прильнули к окну. По больничному двору, взявшись за руки, шла немолодая пара.

ИРИНА ФИЛИППОВА

Ну вот и все истории пока! Сейчас начнется зима и может моя мама начнет опять писать. Я обязательно ее попрошу об   этом и передам приятные слова от Вас!

А вот и она