Статья 😉

Я стою на кухне, режу салат. Напеваю под нос песню, которая привязалась с самого утра. Старая, немодная песня Анны Герман с такой нежной мелодией: «Тебя я услышу за ты-ы-ысячу верст, мы эхо, мы эхо, мы до-о-олгое эхо друг другааааа...» В прихожей хлопнула дверь. Муж приехал с дачи. Мы бросились его встречать, из разных комнат, все, даже кошка. Наскучались. — Аккуратнее, аккуратнее, я грязный, не успел помыться, мне в душ, — не дает себя обнять муж, отстраняется. Он и правда в грязной дачной куртке, но я злюсь. Какая ерунда! Надо обниматься, когда хочется обниматься, когда соскучились, а не думать о чистой одежде. Муж проходит в комнату. — Аккуратнее, не сядя на чистую постель, я только что сменила простыни, — говорю я ему в спину. — Вот обожаю эти твои замечания от кэпа, — ерничает муж. — Всегда вовремя! Муж обычно работает на опережение. Я говорю: «Свари кофе», а он уже сварил и несет. Или я говорю: «Надо, наверное, накрыть вещи от пыли, если будешь сверлить...» Захожу, а там уже все накрыто. Меня это смешит, а его злит. Он считает, что именно поэтому мужчины всех женщин считают болтушками: потому что они говорят очевидности, которые можно и не говорить. Я раздражаюсь об его раздражение. Внутри ощущение, что ты бежишь к человеку, распахнув руки, а он занят, ну там, скажем, по телефону говорит и показывает тебе, мол, нет, не сейчас, не вовремя. И ты натыкаешься на ржавый крюк этого «невовремя». А ведь любимые люди всегда должны быть вовремя… Я иду за ним, и не могу пришпорить своё раздражение. — А что ты такой недовольный-то приехал? — ОЛЯ, Я УСТАЛ!!! Я врезаюсь в это «устал». Оно произнесено так, будто между строк есть подтекст: «Я работал, понимаешь, работал! Физически! Я же пахал, я не писюльки писал...» Мне чудится нивелирование моего труда. Возможно там и в помине не было этого подтекста, но не важно, что он сказал, важно — что я услышала. Я оскорбляюсь. Обида — это выбор. Выбор — обидеться или нет. Сегодня я вибираю обидеться, мне это сегодня необходимо. Обида — это коммуникация, в нее зашито важное послание. Не надо недооценивать мой труд, даже если он не такой тяжелый и не физический. Я работаю, с двумя детьми, кучей обязательств и проектов, не надо мне вот тут это твое «Я УСТАЛ!!!» Все устали. Ясно? Хотя не важно, что я сказала, важно, что он услышал… Я сегодня и правда устала. Я взяла сложный для себя проект. Думала, вдохну в него жизнь, а на деле, это он из меня выкачивает тонны энергии. Очень сложно писать про тех, кто тебя не вдохновляет. Я, когда соглашалась, не знала, что герои мои мне так сильно будут не симпатичны, и я буду работать, преодолевая сильное внутреннее сопротивление. Я пишу, а сама словно иду против течения. И поэтому устаю быстро и хожу понурая. Хотя по сути, со стороны: я ничего не делала — сидела себе в телефоне, цедила кофеек, погуляла с детьми. Муж тоже устал. Но у него — результат. Идеальный газон. Закрытые ставни. Долгожданный порядок в хозблоке. Закрытый дачный сезон. Выходные прошли ударно. Мой результат — это тексты. Писюльки, которыми я к тому же и не довольна. Ну, то есть не так. Я не думаю, что кто-то мог бы сделать это лучше, чем я, но оценивая результат через призму своего «контроля качества», я понимаю, что это не шедевр. Но энергетически это очень трудозатратный проект. Я просто плавлюсь от обиды. Дети поцелованы и засыпают в кроватках. Я сейчас тоже лягу спать, не дожидаясь мужа из душа. Это будет очень информативно — заснуть поссоренными. Пусть знает, как тыкать мне… Я ищу пульт, чтобы выключить телевизор. Там идет хороший фильм. Про очень богатого человека, которого счастливым делают деньги. И он считает, что они важнее жизни внука, которого держат в заложниках, и торгуется с судьбой за указанную похитителями сумму. Я думаю о том, что все люди разные. Кому-то для счастья нужны все деньги мира, а мне — чтобы все мои любимые люди были дома. И кошка. И вот все дома, а я сижу, обиженная, закутаная в одеяло, задрав нос, и не чувствую себя счастливой. Почему? Я ищу внутри тумблер счастья. Он погашен. Вместо него полыхает обида. Боже, какая глупость! Я выбираюсь из кровати и бегу к мужу. В прихожей я обо что-то спотыкаюсь босыми ногами, чертыхаюсь, включаю свет. — ЧООООРТ! Вижу, стоят ботинки мужа, об которые я споткнулась. К ним приникли мои туфли на каблуках. Рядом кроссовки сына, которые он приготовил завтра на физру. И оранжевые резиновые сапожки дочки, в которых мы сегодня шлепали по лужам. Я умиляюсь этой картинке. Она уютная. Про семью. Я даже не хочу ее убирать, эту маленькую, разную, застывшую обувную семью. Это же мы. Из ванной выходит муж, замотанный в полотенце. Аполлон Михайлович. — Теперь можно обняться, — улыбается он. Еще пять минут назад я была полна своими выдуманными обидками, а теперь с радостью утыкаюсь ему в плечо. Мне так хочется ему рассказать, как я устала, и про проект, и про детей, и про новые прозрения, и про… — Там, в холодильнике, салат, — говорю я. — Твой любимый… Он же устал, не буду его грузить. Я завтра ему расскажу. — Я не голоден, пойдем лучше спать, что-то меня прямо рубит… Мы идем спать и в прихожей муж спотыкается об так и не убранную мною обувную семью. — ЧОООРТ! Он включает свет, хочет убрать обувь, но замечает этот семейный натюрморт и говорит: — Ты посмотри, какая милота! Мне почему-то становится так смешно и радостно. Как здорово помириться перед сном. Если бы я была музыкантом, я бы написала прямо сейчас какую-то невероятную песню о любви. Хотя зачем?.. Лучше, чем та, что звучит сейчас внутри меня, я все равно не напишу… Тебя я услышу за тыыысячу верст, мы эхооо, мы эхоооо, мы долгое эхо друг друга...@Ольга Савельева