Мама, волнуясь, рассказывает о своих служебных печалях, папа пробует вступить с подростком в дискуссию на общечеловеческие темы, но великовозрастное дитя не выдерживает и пяти минут разговора: взгляд становятся уклончивым и напряженным, глаза скучнеют… Не потому ли, что они слишком много видели? Мы неинтересны своим детям, потому что они нас знают как облупленных.
Сначала мы думали, что они маленькие. Какое им дело до наших распрей? Мы совершенно не стеснялись этих несмышленышей. Потом не стеснялись уже потому, что главные причины семейных несогласий переставали быть для них тайной. Мы жили при открытых дверях и отнюдь не стыдились расхаживать при ребенке в неглиже: мама в бикини (отнюдь не пляжного вида), папа в трусах… Трудно представить, что в некие давно прошедшие времена было совершенно невозможно наткнуться на домочадца в кое-как запахнутом халате, а к совместной трапезе люди переодевались. Этикет этикетом, но еще и мудрый обычай радовать глаз, каждый день представать друг перед другом по-новому красивым, по-новому знакомым.
Неизвестно, как действует на психику маленького человека вид полуголых взрослых. Можно догадываться, что уважения к старшему поколению это не добавляет. С детства ребенок слышит, как капризна одна бабушка и как глупа другая. Глупая бабушка заявляется в гости с улыбкой и тут же, с места в карьер, начинает ругать маме папу. Капризная бабушка приходит с зайчиком для «нашего маленького» и без промедлений принимается ругать папе маму.
Мама — зануда, папа — бездельник. Это усваивал ребенок с пеленок. Он ни за что не хотел с этим согласиться, сам факт его существования доказал, что на свете есть и любовь, и счастье, но взрослые почему-то не хотели жить в любви и счастье, вечно пререкались вечерами.
Все оценки, которые они давали друг другу и родне от Москвы до самых до окраин были ребенку известны. Как он мог догадаться, что большинство этих уродливых слов сказаны по случаю, в припадке раздражения? Мы им показываем изнанку нашей жизни. Как папа с мамой любят друг друга, как молча жертвуют друг другу своими радостями, что у них на душе — ребенок не знает. Для наблюдений ему остается один негатив.
О чем мы говорим при детях? Да все о том же — о своих обедах и сложностях, о болезнях, бедах, неудачах, не собственных, так чужих. Нам даже в голову не приходит сменить пластинку и рассказать наконец что-нибудь доброе, веселое, с хорошим концом. Не мудрено, что когда мы решаем: ну вот, сын и дорос до разговора на равных, можно наконец поделиться с родной душой — то эта душа отводит в сторону откровенно скучающий взгляд. Какой же он эгоист. Как вышло, что вы для него все, а он и пальцем ради вас не пошевелит?
Для начала нежная и заботливая мама накрывает рукой яблоко в вазе: «Это ребенку». Только ему покупаются фрукты зимой и маленькие дорогие коробочки с йогуртом. Уже семилетний, он видит, как мама жульнически отщипывает от курицы белые кусочки лично в его тарелку.
Тут не захочешь — избалуешься и привыкнешь, что все пряники достаются тебе одному. «Ребенок — это святое!» «Все лучшее — ему». Надо категорически убрать эти «законы» из жизни. Вот потому-то, единственный и незаменимый, ребенок с полным правом чувствует себя царьком в семейном королевстве. Девочки лезут в шкатулку с мамиными драгоценностями и нацепляют на себя все, что там есть. Мальчики забираются в папин компьютер и в его отсутствие сводят умную машину с ума.
Некогда запретный для сына компьютер теперь полностью перешел в его собственность. Если папе что-то нужно, он вынужден просить сына уступить ему на полчасика экран. Нет, у «ребенка» переписка по Интернету с английским приятелем, или курсовая, или работа, которую умный сын взялся делать за деньги. А то, что у отца там тоже работа. — это вторично. Так уж сложилось
Дети так выдрессировали родителей, что и просить ничего не нужно те сами покорно и с радостью отдают все что можно (и чего нельзя). А когда спохватываются, когда начинают недоумевать и ужасаться — уже поздно-перед ними — великая китайская стена. Взрослый ребенок даже не понимает, в чем его упрекают. Ведь так было всегда — в первую очередь в семье решались его проблемы, причем решались взахлеб, гласно, на законных основаниях.
Мы живем как бы отделенные стеклом друг от друга, причем стекло это проницаемо для глаз лишь с одной стороны. Дети нас видят, а мы их — нет. Чем дальше, тем меньше знаем мы о любимых чадах. Так, что чтобы в будущем эти проблемы не каснулись вашей семьи, подумайте об этом сегодня!
