О беременности, родах, болезнях и утратах в жизни аристократок (продолжение предыдущего поста)

Даже когда младенец выживал в результате родов, ему предстоял самый опасный (первый) год его жизни. Смертность детей до года в «высших» кругах Вены во второй половине 19 века составляла 10% (а в бедных слоях населения до 25%!). И даже когда ребенку исполнялся год, тоже не было никакой гарантии, что он достигнет взрослого возраста. 

Наибольшую опасность для детей представляли инфекционные заболевания. Большой ужас наводила на матерей дифтерия – одна из главных причин смерти маленьких детей. Дифтерия начиналась с температуры, вела к опуханию горла, затруднению дыхания и в большинстве случаев заканчивалась мучительной смертью ребенка. И только с изобретением сыворотки против дифтерии (Нобелевская премия по медицине 1901), матери вздохнули с облегчением.
Как прослеживается из корреспонденции аристократок 19 века, немало детей умирало от «детской холеры» (кишечной инфекции). Даже старшая дочь императорской четы Софи умерла в 2-летнем возрасте от этого.
Печальная реальность — смерть детей в 19 веке была частым явлением, независимо от положения семьи в обществе и толщины ее кошелька.
Принято считать, что во времена, когда смерть детей была постоянным спутником, и горе могло случиться в любой момент, родители воспринимали эти удары судьбы более невозмутимо и стойко. Но источники (письма и дневники) говорят несколько другое… Смерть ребенка часто повергала мать в глубокую депрессию. Этикет строго запрещал аристократке демонстрировать свои чувства на людях, а что творилось в ее сердце – об этом остается только догадываться… Записи в дневниках и переписка с родными дают нам сейчас ценную информацию и явно говорят о том, что у многих матерей душевные раны были очень глубокими. Иные матери долго не могли оправиться от тяжелой утраты, это накладывало отпечаток на ее отношения с остальными детьми, а также могло привести к отчуждению в отношениях с мужем. 

И хотя жизнь шла дальше своим чередом, боль утраты у многих не затихала всю жизнь. Княгиня Мари Гогенлоге на девятом десятке лет писала о смерти двоих детей, умерших более полувека назад: «С тех пор, как дети выросли и разлетелись, я избегаю дома всякого напоминания о Рождестве. Праздничная суета и ёлка всегда напоминают мне о том, что на этот любимый всеми детьми праздник смерть два раза входила в мой дом и забирала моих дорогих мальчиков. А тут еще после Нового года умер маленький внук..»
Записи в дневниках и письмах показывают, как мало возможностей имели женщины «высшего» общества, чтобы выразить свою боль, чувства и страхи. Как туго они были «затянуты» в корсет приличий и этикета! Дневник в те времена был единственной психологической «отдушиной».
Опасности в 19 веке угрожали не только здоровью детей, но и здоровью взрослых. Также и аристократы не были застрахованы от многих болезней. В век отсутствия антибиотиков самая наибольшая опасность исходила от инфекционных заболеваний, большинство из которых в 21 веке не представляют больше серьезной угрозы.
Каждое хирургическое вмешательство, каждая инфекция могли стать смертельными. Даже если человек выживал, перенесенная болезнь могла впоследствии «аукнуться» осложнениями – например, на сердце. «Сердечные» недуги были частым явлением у взрослых. 

Особенно широко распространены были болезни легких. Туберкулез (чахотка) вообще назывался «венской болезнью» и был главной причиной смерти бедняков Вены. И хотя частота туберкулеза в «высших» кругах была в 3 раза ниже, чем у бедняков, но даже большие деньги и проживание во дворцах не могли полностью защитить от этой напасти. Это объясняет, почему «первое» и «второе» общества (аристократия и финансовая верхушка) в конце 19-го/начале 20-го века жертвовали большие средства на благотворительность — постройку больниц, «противотуберкулезных» санаториев, финансировали медицинские исследования, открывали «супные кухни». Состоятельная верхушка прекрасно понимала — если они не создадут условий для улучшения жизни малоимущих, то риск инфекционных болезней будет распространяться на все слои общества. Лечиться от чахотки аристократы и богатые бюргеры ездили «на воды» в Карлсбад, Баден-Баден или в страны с морским климатом. Помните часто встречающуюся в классике 19 века фразу: «Доктор посоветовал ехать на воды»? А роман Томаса Манна «Волшебная гора», где главные герои – больные туберкулезом представители «высшего» общества из разных стран, находящиеся на «оздоровлении» в санатории? Первые «противотуберкулезные» санатории были предначазначены только для состоятельных пациентов. Лечение там могло длиться месяцами и даже годами, поэтому пребывание там стоило немалых денег. Иногда свежий воздух, покой, питательная белковая пища и витамины действительно помогали, но действенные медикаменты против туберкулеза появились лишь в 20 веке.Несмотря на опасность инфекции довольно часто проводились операции. Например, удаление аппендицита – ведь другого выхода не было, без операции пациента ожидал летальный исход. Но даже простые операции в 19 веке вовсе не были рутиной. Вероятность не очнуться после наркоза была куда выше, чем в наше время. В качестве наркоза со второй половины 19 века применялся хлороформ или (местный наркоз) ***.

Подолы со шлейфами врачи врачи обвиняли женскую моду в распространении инфекций. Женщина «подметала» юбками улицу и «несла» в дом частицы мокроты туберкулезных и дифтеритных больных. А также корсеты, уменьшающие на треть объем легких, врачи считали вредными для здоровья.
Операции на глазах проводились венскими окулистами не только в больших количествах, но и вполне успешно. Оперировали катаракту, возвращали зрение — причем без анестезии по уникальному методу за 2-3 минуты (еще в до-хлороформовые и до-кокаиновые времена) – и другие глазные недуги. Судя по переписке, глазных операций не так страшились, как полостных операций.
Для женщин, начиная со среднего возраста, представляли опасность два вида рака – рак груди и рак матки. Эти болезни были уже известны, но эффективной терапии еще не было. Рак груди уже начинали оперировать в 19 веке, но смертность после операций была довольно высокая. А вот операции по удалению матки были более успешны и проводились довольно часто. Статистика по долгосрочной выживаемости при раке в те времена отсутствует.

Описание и перечисление болезней, методов терапии и выражение опасений за здоровье близких были предметом частых обсуждений и занимали много места в корреспонденции и дневниках аристократок. Как и сетования на то, что даже самые дорогие врачи не могут помочь. Постоянно присутствовал страх, что тебя или твоих близких может настичь тяжелый недуг.
Если кому-то в 19 веке посчастливилось дожить до преклонного возраста, то большинства его ровесников давно уже не было в живых. В старости опасность для жизни представляла даже простая простуда или небольшая травма. Особенно опасались переломов ног – от длительного лежания в постели у стариков могли возникнуть легочная эмболия или воспаление легких, которые почти всегда приводили к летальному исходу.
Но время шло вперед, также шла вперед медицинская наука… В конце 19 века даже аристократы начали ездить на операции в клиники. И впервые в истории смертность рожениц при родах в больницах стала ниже смертности при домашних родах! С середины 19 века в быт «высшего» класса прочно вошла гигиена тела. Самые первые ванны, конечно, появились тоже у них. В 80-х годах 19 века была построен 95-километровый акведук, который до сих пор снабжает Вену чистой горной водой. В 1888 году 90% венских домов были подключены к центральному водоснабжению (до этого воду брали в городских колодцах, куда часто попадали грязные сточные воды). Все вместе эти меры привели к тому, что смертность во всех слоях общества в началу 20 века стала значительно снижаться. 

В отличие от туберкулеза, вокруг которого даже создался некий романтический ореол, венерические болезни замалчивались и считались чем-то постыдным. Поэтому в корреспонденции аристократов трудно найти какие-то «зацепки» на эту тему. Эти болезни считались настолько «постыдными», что о них даже в письмах писать было не принято. Но если учитывать тот факт, что венерические заболевания на рубеже 19/20 веков были настоящим бичом всех без исключения слоев общества в Европе, то можно предположить, что эта проблема не обошла и аристократов. Самые известные случаи «постыдных» болезней в высшей среде – эрцгерцог Отто, страдавший сифилисом, и кронпринц Рудольф, у которого была гонорея. Рудольф заразил свою жену кронпринцессу Стефани, у которой эта болезнь вызвала бесплодие.
Врачи прописывали ртутную мазь, что у пациентов иногда вызывало временное исчезновение симптомов, а также *** и опиум против болезненных ощущений, но до открытия пенициллина в 1929 году сифилис и гонорея оставались неизлечимыми.

Психические недуги фигурируют в корреспонденции того времени под общим названием «неврозы», что проливает мало света на реальное положение вещей. Если какую-то женщину на протяжении долгого периода времени в письмах описывают как «меланхоличная», «в глубой печали», «ужасно подавлена», то (с осторожностью) можно предположить, что депрессии у аристократок в 19 веке были явлением нередким. 
Нетрудно себе представить причины такого душевного состояния многих женщин-аристократок… Невозможность распоряжаться собственной жизнью… Постоянный стресс и страх не оправдать возложенные на нее надежды и ожидания — сначала выйти замуж в угоду родителям за достойного, затем в угоду мужу и его семье быть примерной женой и хозяйкой, потом в угоду аристократическому обществу соответствовать своему высокому положению, стойко и с достоинством переносить все удары судьбы… Требования к женщинам-аристократкам были очень высоки. Какие бы бури ни бушевали внутри, на людях требовалось сохранять маску внешнего спокойствия.
Большой проблемой в личной жизни было и то, что если женщина была несчастлива с мужем, она не имела возможности освободиться от оков брака (не у всех была возможность раздельного проживания). Женщина также не могла изменить круг знакомых, родных. Хочешь не хочешь, а приходилось всю жизнь терпеть общество одних и тех же — золовок, тетушек, кузин и одних и тех же знакомых… Общение и поддерживание контактов с родственниками и себе равными друзьями было одной из главных заповедей аристократов (об этом речь еще будет). Кто не «играл по правилам», на того все смотрели с осуждением.
А также при слове «мигрень» благодаря классической литературе сразу представляется заламывающая руки аристократка, сидящая в старинном инкрустированном кресле, втирающая в вискИ уксус и закатывающая истерику мужу. Даже есть выражение «Мигрень – это болезнь аристократок».
Иногда психические расстройства достигали такого уровня, что необходимо было лечение в клинике. Тут тоже трудно установить степень болезни. Долгое время диагноз был чаще всего один – «сумашествие». О точном диагнозе остается только гадать, что это было — психоз, депрессия, шизофрения, нервное истощение или что-то другое?
И еще интересно… В конце 19 века препараты, которые мы сейчас причисляем к наркотическим, были в домашней аптечке каждой семьи среднего и высокого достатка. Против зубной боли и болей при ангине, менструации прописывали мази, пастилки и свечи из ***, ***. Мигрень лечили с помощью ***. Для лечения «неврозов» и «меланхолии» часто прописывали ***. *** был также часто используемым обезоливающим средством при операциях.
Особенно *** был модным стимулирующим и успокаивающим средством.
И только в начале 20 века официальная медицина признала пагубность пристрастия к этим препаратам и объявила злоупотребление ими опасной болезнью, требующей лечения.