Он ушел из дома!

Данила делает добрые дела и невольно ждет признания, чтобы хватило до конца дней. Когда не видит его, расстраивается сильно, так, что хочет уйти из дома. И уходит!

Помню, первый раз что-то похожее случилось лет в шесть. Я была в ужасе и готова была бежать за ним со слезами и уговорами, чтобы вернулся.

Подобных ситуаций было мало, но я постепенно поняла, что Данила эмоциональный, и в приступах может быть импульсивным. Возможно, что это признак гормонального всплеска, и подобное случается у многих мальчиков, и девочек, кстати, тоже.

В семье кричать не принято. Требовать он тоже особо не может: на меня где сядешь, там и слезешь. Остается одно — уйти из дома. Я еще себя помню, поэтому знаю, что у него в душе происходит. Я из дома не уходила, но мыслей было много.

Сегодня пришел из школы. Пошел на кухню и стал готовить полдник. Мы с Соней играли в карточки. Готовит Данила с трех лет. Любит это дело, поэтому я издали предложила помощь, но получила вежливый отказ. Сидим с Соней, спокойно играем.

Данила закончил. Пришел к нам.

— Данил, ты закончил?

— Да, закончил.

— Ты кушать будешь или нас только будешь кормить?

— Я не голодный. Мам, я хочу с вами поиграть, — усаживается рядом.

— Нет, Данил, я уже на двоих раздала, — говорит Соня.

— Дочь, — спокойно вмешалась я, — мы можем каждый половину от своих отдать, тогда у Данилы будет столько, чтобы тоже играть.

Но для Данилы Сонина фраза была как ядовитая стрела. Он молча встал и ушел. Я только минут через 10 поняла, что тот ушел из дома.

— Сонь, а где Данила?

— Не знаю, мам.

Я прошла все комнаты, вышла на улицу, все проверила — Данилы нет. Я догадалась. Как всегда стало страшно. А потом подумала: «Навсегда не уйдет. Дома лучше. Если уйдет и потеряется, то все равно приведут. Однажды уйдет насовсем в любом случае. Если судьба, значит так тому и быть».

Еще минут через десять увидела его в окно.

— Данил, — кричу ему издалека, — я тебя потеряла совсем. Искала тебя везде. Пойдем, будем кушать.

— Я не буду.

— Можно мы тогда с Соней покушаем то, что ты приготовил? — делаю вид, что ничего не произошло.

— Да.

Данила сварил нам кашу. Получилась она на удивление вкусной. Мы сидим, уминаем ее. Я сижу напротив окна во всю стену. Данила запрыгивает на кирпичный забор, что напротив окна, метрах в шести от нас. Запрыгнул, деться ему оттуда некуда и невольно его взгляд падает на окно. Я улыбаюсь ему и жестами показываю как поглаживаю свой довольных животик, и как мне нравится каша, которую он сварил. Данила пытается спрятать улыбку. В глазах его гордость.

А потом он зашел в дом. Подошел ко мне.

— Данил, каша невероятно вкусная. Как ты ее сделал?

— Мам, я корицу с сахаром добавил.

— А я думаю, что-то в ней не то, почему же она такая вкусная. Данил, а как ты про корицу узнал?

— Сам просто придумал и добавил, — уже спокойно говорит Данила.

Минут через 30, когда он уже обо всем забыл, я тихонько подошла к нему и спросила.

— Лап, а где ты был, когда я тебя искала и звала.

— Мам, я ходил за плодами от пальмы, — спокойно ушел от ответа Данила.

Пальма растет довольно-таки далеко от дома. Дети одни туда не ходят. По Даниле я поняла, что он не хотел, чтобы я знала, что он «уходил из дома». Он искренне решил на этот раз остаться.