Когда светила луна. Часть 1.

Буду выкладывать пока по 1 части в день) О том правдивая история или нет, я напишу в самом конце.

---

Моя история началась пять лет назад… Основная и значимая история моей жизни.

Я перечеркнула фразу, написанную на первом листе толстой тетрадки, и попыталась сосредоточиться на своем прошлом. В конце концов, я должна написать то, что они хотят, иначе мой гонорар придется вернуть… А деньги мне сейчас очень нужны.

Моя мать родила меня в тридцать пять лет. Болезненную девочку, с множественными пороками, лейкемией, эпилепсией, астмой и еще десятком болезней, название которых я и не припомню сейчас.

Я встала из-за стола и подошла к окну. Наступила глубокая ночь. Небо было ясным, с множеством мелких звезд и луной в форме серпа. Несмотря на то, что я сейчас одна, я никак не могу сосредоточиться на книге. Постояв еще несколько минут около окна, я легла на кровать и стала вспоминать прошлое. Мне нужно полностью погрузиться в те времена, чтобы книга удалась. Я прикрыла глаза и воспоминания сами, словно картинки возникали в моей голове.

Сколько я себя помню, я всегда принимала таблетки, мать всегда колола мне уколы и делала массаж. «Безнадежно больна», такую фразу я слышала от нее каждый божий день.

Я родилась в небольшом северном городке штата Пенсильвания ровно двадцать четыре года назад. Мама назвала меня Вивианн, что означало «живая, оживленная». С моими пороками не выживают, а я жила, была живой. Мою мать звали Глори, и всю свою жизнь она посвятила меня, уходу за своей неизлечимо и безнадежно больной дочерью. Глори была полной женщиной, с каштановыми волосами, которые мелко завивала, применяя бигуди. Несмотря на то, что я была смертельно больна, мама всегда была цветущей и жизнерадостной. Ей не составляло особого труда ухаживать за мной, поить каждый час таблетками, делать массаж и остальные неприятные процедуры. Она никогда не кричала на меня, не била, только ежедневно проделывала немалую работу, чтобы держать меня «на плаву».

Отец недолго прожил с нами, так как был наркоманом и садистом, часто избивающим мать за то, что воспроизвела на свет «убожество». Находясь под воздействием наркотиков, он тушил о маленькую меня окурки, швырял на пол, говорил гадости. Не выдержав такой жизни, мать сбежала, захватив меня с собой…

Мы скитались по разным штатам и городам, пока не осели в американском городке Спрингфилд. Тогда мне было девятнадцать. Мы поселились в нашем крохотном доме, который находился прямо возле местного колледжа. Наш дом был выкрашен в нежный розовый цвет, и состоял он из двух спальных комнат, кухни и ванной комнаты. В доме было настолько тесно, что там едва нашлось место для моей инвалидной коляски. Я почти не ходила, и чтобы не напрягать свои мышцы, мать усаживала меня в коляску и вывозила подышать свежим воздухом на крыльцо дома. Я никогда не покидала пределы нашего дома. Только смотрела из окна своей комнаты за местными жителями. В доме отсутствовал телевизор, и поэтому это было единственным развлечением в моей жизни. Большее время я просто спала – такой был побочный эффект от сильнодействующих препаратов.

Мать часто выставляла меня на крыльцо дома подышать воздухом именно в тот момент, когда большинство студентов спешили на занятия в колледж. Первое время все на меня таращились, от чего я сильно смущалась. Нет, я привыкла к тому, что я не такая как все, просто, когда при этом некоторые тыкали в меня пальцем, перешептываясь друг с другом, я совсем впадала в депрессию. Я сидела в коляске, прикрытая пледом и ощущала на себе взгляды. Некоторые жители заочно знали меня. Например, почтальон Ральф. Прежде чем оставить в почтовом ящике письма и газеты, он махал мне рукой и вежливо здоровался:

— Доброе утро, Виви!

И утро правда становилось добрее от приятных слов почтальона. Когда я просила маму перенести мою прогулку на другое время, ее ответ был один:

— Виви, это лучшее время для прогулки. Дальше у тебя прием таблеток и процедуры. Все по графику!

И я не могла ослушаться, ведь я полностью ей подчинялась.