"Дай таблетку от любви" - 29 (тем, кто ищет, что бы такого почитать

предыдущая часть

https://www.baby.ru/blogs/post/525240433-277487393/

«Здравствуй, папа!

Ты всегда пытался привить мне любовь к бумажным письмам, раньше я не понимала, сколько в этом хорошего романтизма. Строки и буквы могут передать столько оттенков чувств, сколько не вложишь ни в один телефонный разговор. Ты бесконечно прав, ничего нет лучше бумажного письма.

Не беспокойся за меня и не переживай, и не пытайся меня найти. Когда смогу, обязательно приеду к тебе, просто сейчас такой период. Я не могу пока рассказать тебе всего, сообщу только, что я счастлива. Моя хозяйка хоть и сурова на вид, но в душе очень добрая и справедливая. Могу написать маленькую историю о ней, которая лучше всяких моих слов расскажет о широте её души. Её муж повел себя очень подло. Он изменял супруге с девушкой, которая раньше работала на моём месте. Можешь мне поверить, девушку я всецело оправдываю, она — чудо. Я познакомилась с ней, это тихий и скромный человечек, тот мужчина брал её насильно, она ни в чем не виновата. Мерзавец сделал ей ребенка, от которого она хотела избавиться и сохранить все в тайне, но так вышло, что о беременности она узнала слишком поздно, потом оказалось, что детей двое, девушка призналась своей хозяйке во всём. Она очень боялась, что её будут стыдить, бить, хотя и понимала, что этого заслуживает. Но хозяйка повела себя более чем достойно. Разобравшись в ситуации и придя к выводу, что бедняжка ни в чём не виновата, она спокойно и без криков выставила мужа из дома. Тут говорят, что некоторые слышали, как он истерил, ругался и проклинал все на свете, вел себя не по-мужски, пытался скинуть вину на несчастную девушку, визжал, простите, как свинья. А хозяйка, как тут говорят работники, молча разрезала его кредитки и позвала охранника, чтобы эту тварь выпроводили. С кредитками — это, конечно, был спектакль, чтобы его унизить и поставить на место, ведь он не работал, жил просто как нахлебник. А девушку хозяйка взяла, можно сказать, под опеку. Поселила её у себя, мы иногда пересекаемся, только она неразговорчивая и все больше плачет. Что вполне понятно, она ненавидит детей в своём чреве, ненавидит эти плоды порочной связи с мерзким типом, который держал её в кабале страха и лжи, её бы воля, она бы убила детей. И конечно же, она чувствует свою вину перед этой благороднейшей женщиной, которая сейчас оплачивает визиты к самым хорошим врачам и намерена забрать детей себе. Мать на них и не претендует, ей всего 19, родственники очень далеко, живут в какой-то сибирской глуши, так что она совершенно не против отдать детей на усыновление своей хозяйке. Я бы так не смогла, это настоящий героизм! Наверное, тебе со стороны покажется её поведение не героическим, а глупым, но ты не знаешь эту великую женщину, так может поступить только она.

Перечитывая строчки, я понимаю, как же влияют на меня твои письма. Слог того, что я сейчас пишу очень напоминает твой, ты заражаешь меня своей манерой писать из прошлого века в нынешний.

У меня все хорошо. Иногда мне приходится работать и ночью, поэтому я живу здесь же, но это даже лучше, так я экономлю на квартире. Мне вообще почти не приходится тратиться, деньги просто капают на книжку. Ты спросишь, чем я занимаюсь? Всем понемногу. Веду домашнее хозяйство, сижу на телефоне, отвечаю за чистоту, дежурю на кухне, присматриваю за больным, еще много чего делаю. Мне бы хотелось встретить новый год с тобой, но, боюсь, не получится, здесь будет много работы, и есть еще кое-что, о чём я пока не могу рассказывать. Да и твоему роману мне не хочется мешать, надеюсь, ты встретишь новый год в компании с любимой женщиной. Не скучай без меня и не грусти. Появлюсь, как только это станет возможным. Целую.

Твоя Катюшка.»

Катя плотно запечатала конверт, еще раз перепроверила адрес, поднялась наверх и положила письмо к остальным бумагам, которые утром должен был забрать курьер.

Девушка быстро вошла в ритм жизни этого дома. Работа давалась легко, хотя её было невероятно много, с остальной прислугой Катя очень скоро нашла общий язык и сразу зарекомендовала себя, как внимательный и исполнительный работник. Она сама дивилась своему рвению, ведь последние месяцы жила словно в тумане, и вдруг в неё вдохнули жизнь, мозг стал работать, как машина. Она уже помнила наизусть все номера телефонов, которые могли понадобиться её хозяйке, все контакты, все имена, знала все растения в доме, и какой уход нужен каждому цветку, успевала наводить чистоту во всех комнатах, всегда была на подхвате, но не попадалась на глаза, когда это не нужно. Она безошибочно угадывала, что приготовить для хозяйки и запоминала, что предпочитают её завсегдатые гости, бесшумно и ловко сервировала стол, что было особенно удивительно, ведь Катя всегда считала себя неуклюжей и нерасторопной. В каждый уголок дома она старалась привнести что-то особенно уютное. В том, как расположены листья домашних растений, в складках портьер, в оттенках интерьерных свечей, во всем чувствовался строгий порядок. Вот на соломенное кресло наброшен плед. Сразу видно, что его не просто случайно здесь оставили, а Катя своей заботливой рукой задрапировала кресло, чтобы в комнате стало приятнее глазу. Все это она делала только для Него.

Девушка чувствовала, как сильно изменилась благодаря Игорю. Он шел на поправку, но еще не мог передвигаться самостоятельно. Для ухода за больным был нанят Ренат, высокий молчаливый мужчина с аккуратной бородкой. Он выполнял ту работу, которую, как надеялась Катя, должны были доверить ей. Но Игорь и слышать не хотел о том, чтобы его обслуживала женщина. Кате осталось только ежедневно перестилать постели, иногда помогать с обедом и возить по дому инвалидную коляску, за исключением тех дней, когда Игорь погружался в глубокую меланхолию и не желал выходить из своей комнаты. Тогда к нему приезжала незнакомая Кате худая светловолосая девушка, очевидно, психолог, потому что после её посещений Игорь снова оживал и с особым усердием начинал заниматься на специальных тренажерах, снова улыбался, шутил над своим положением и приходил в веселое расположение духа. Всю свою любовь Катя вкладывала в работу, она понимала, что открывать свои чувства еще рано. Она была счастлива уже тем, что может видеть Его, слышать Его, говорить с Ним, иногда ночью она заходила в Его комнату, садилась на ковер и слушала размеренное глубокое дыхание спящего. В полумраке было видно только руку на одеяле, которую Кате очень хотелось поцеловать. Почему-то именно руку…

Шаги в коридоре отвлекли девушку от мыслей. Из кухонного помещения послышался шум воды, и Катя поспешила на звук. Возле мойки стояла Рита со стаканом в одной руке и перепачканным платком в другой. Выглядела она неважно, её беременность протекала тяжело, к тому же, девушка каждый день плакала.

— Все хорошо? — спросила Катя с порога и тут же поняла, что происходит что-то очень плохое. — Подожди, у тебя кровь.

— Я знаю, это из носа. Давление, наверное.

— Надо врача вызвать.

— Нет, нет, — испуганно забормотала Рита. — Это часто бывает, это нормально. Не надо врача! Я уже лекарство выпила, вот…

Она показала Кате зажатую в кулаке упаковку и тут же спрятала в карман.

— Подожди, что у тебя там? Тебе точно можно это пить?

Рита не ответила.

— Давай, я хотя бы тебе давление померяю.

— Нет, всё уже прошло, все хорошо, — голос Риты дрожал, она была бледная, как полотно. Тут же силы изменили ей, и она села прямо на пол возле кухонного шкафа. Катя подошла ближе, чтобы помочь девушке и увидела, что на полу тоже кровь, и на раковине, и на ногах Риты. Кате вдруг стало страшно.

— Я все-таки вызову врача. Может быть, ты рожаешь уже…

— Нет! - Рита, казалось, совсем обезумела. Она встала на четвереньки и смотрела на Катю снизу вверх воспаленными, полными слез глазами. — Никого не надо! Я никого не хочу! Отстаньте от меня!

Дальше из-за рыданий слов было не разобрать. Все происходящее казалось невозможным: растрепанная девушка на полу, слезы, крики, кровавые пятна… ужас сковал Катю. Она понимала, что надо что-то делать, куда-то бежать, кому-то звонить, но не могла двинуться с места, а только как завороженная, смотрела на Риту.

*****

«Дорогой папа!

Я никогда не отправлю тебе это письмо. Это даже не письмо, а дневник. Мне проще излагать мысли, когда я представляю, что рассказываю тебе, а не в пустоту. Но ты никогда это не прочитаешь. Обычно пишут „dear diary“, а я буду писать „dear papa“.

Это бурлит в моей голове, разрывает меня изнутри. Есть НЕЧТО, оно настолько опасное, что я сама боюсь посмотреть в глаза этому НЕЧТО. Я боюсь того, что у меня в голове. Оно затаилось и ждет удобного момента, чтобы напасть и поглотить меня. Я четко рассчитываю каждый шаг, движение, вздох… я все держу под контролем. Кроме этого НЕЧТО внутри меня, и это ужасает.

Бессовестно счастлива… бессовестно. Мой недвижимый ангел… его неподвижность — своеобразный фетиш для меня. Когда я прибежала к нему, как будто в слезах… из меня вышла бы хорошая актриса, я оказывается умею делать фальшивые слёзы, это так просто… так вот, я подбежала в слезах, бросилась Ему на шею, горько рыдала о том, что умерла Рита… но в голове моей не было ни капли горечи, я просто наслаждалась Его запахом и тем, что могу Его потрогать сейчас. Он мне простит эти наивные объятия, потому что я так ловко притворилась, будто бы смерть этой девки меня каким-то образом расстроила. Это был такой хороший повод легально побыть безумной… обезумевшей от горя…

А что, если я и вправду безумна? Только от любви, а не от горя и страха… Этого никто не должен знать… Особенно папа. А то опять положат под капельницы, и я целый месяц не буду видеть снов, и ходить с гулом в голове… надо же, какая глупость...»

Катя быстро захлопнула блокнот и сунула его в карман — за стеной послышались шаги и голоса, ей показалось, что кто-то может войти.

— Наконец-то я дозвонилась до тебя! — говорил за дверями голос Алины, который, вопреки обыкновению, дрожал, она говорила несколько в нос, как будто была простужена. — Приезжай ко мне быстрее! Ты мне нужна, Нора. К чертям твоих клиентов, ты мне нужна! Мою Риту только что увезли в морг. Я говорю, в морг! Врач когда приехал, она уже мертвая была. Сказал, эклампсия, но что там на самом деле было, пока не ясно. Она приняла что-то, таблетку какую-то, хотела сама себе вызвать роды… Сумасшедшая! Мне это все теперь расхлебывать. Детей в реанимацию, обе живы пока. Да, все уже, уехали, и эти, в погонах, тоже… Приезжай, я тебя прошу!

Продолжение следует...